Дмитрий Суворов - Все против всех

Внимание, читатель! Вникни в обстановку. Уже освобожден весь Урал, на повестке дня взятие Перми, казаки-дутовцы братаются на юге с самарскими бойцами-"учредиловцами", вот-вот восстанут рабочие Верхней Волги от Нижнего Новгорода до Подмосковья (уже сражается Ярославль).

Что в данном случае требуется в первую очередь от антибольшевистских сил?

Объединиться, правильно выбрать направление ударов и побеждать! Ведь если, к примеру, Прикамскому восстанию будет своевременно оказана помощь боепитанием и войсками, то силы сопротивления могут почти без борьбы и потерь нанести удары через Прикамье на Пермь, Вятку и Тетюши (откуда рукой подать до Казани и Симбирска). И тогда - все силы уральского, сибирского и волжского антикоммунизма в едином кулаке. И вся Средняя Волга без особых усилий уплывает окончательно из рук большевиков. А тогда можно смело устремляться вверх по Волге, поднимая на пути рабочие восстания в Нижнем, Костроме и других городах и пополняя тем свои ряды. Направление - Москва. Уже осенью 1918 года...

Я уже не говорю о том, что в таких условиях вполне реальным становится захват Саратова и соединение с донскими и астраханскими казаками, осаждающими Царицын, то есть соединение с силами антибольшевистского Юга. А можно этого и не делать - бросить все ресурсы на взятие белокаменной: при численном перевесе повстанцев успех был более чем вероятен. Подчеркиваю: силами только Восточного фронта - без Краснова, без Деникина и еще до того, как в Сибири объявился Колчак.

Я еще раз намеренно акцентирую внимание читателей: таких грандиозных возможностей у белого движения не будет более никогда! Ни разу за всю войну!

Воистину, это время - кульминация российской трагедии; и большевики это знали - не случайно Ленин будет постоянно подчеркивать: на Восточном фронте решается судьба революции.

Почему же такие перспективы не стали реальностью? Почему 1918 год стал для антикоммунистического сопротивления временем упущенных возможностей? Слившись в единый шквал народной войны, разные потоки повстанчества единства так и не обрели. Если рабочие и крестьяне еще находили общий язык, то казаки и "националы" - не всегда. Даже между уральскими и оренбургскими казаками возникали подчас организационные трения - в ходе первого периода борьбы, с ноября 1917 года по апрель 1918-го.

Это все играет на руку большевикам. О противоречиях внутри башкирского национально-освободительного движения я уже писал: там был чудовищный разлет течений - от религиозного до социалистического (и сторонники последнего во главе с председателем Уфимского правительства А.Валидовым нанесли в конце 1918 года предательский удар в спину собственному делу, переметнувшись к большевикам).

Наконец, имели место просто региональные, местечковые трения. В.Молчанов - будущий ижвеско-воткинский начдив, в то время командующий Алпашской дружиной в устье Камы, - в своих мемуарах "Борьба на востоке России и в Сибири", к примеру, хвалит "своих" елабужских бойцов и порицает уфимцев за "пробольшевизм" (это противоречит всему, что мы знаем о партизанских антикоммунистических боях в Уфимской губернии). Налицо элементарное местничество, явно не полезное общему делу.

Крайне отрицательную роль сыграло отсутствие лидера - как в личностном, так и в политическом смысле. Коллегиальное руководство Учредительным собранием Ижевска Прикамским восстанием себя явно не оправдало единственным результатом его можно считать отставку командарма Д.Федичкина в самый ответственный момент борьбы и самороспуск самого собрания "из боязни быть арестованными Федичкиным".

Как следствие - утеря стратегической инициативы и последующий крах восстания.

Разброд в руководстве уфимского Ксе-Курултая завершился развалом фронта, падением Уфы, самоликвидацией башкирского правительства и бегством А.Валидова в красный лагерь (а оттуда - за границу) - и это при том, что Башкирия отнюдь не исчерпала сил к сопротивлению и бойцы-башкиры в 1919-1920 годах были едва ли не гвардией у Колчака. Не на высоте оказались и казанские руководители, сдавшие город через месяц с небольшим после начала своей деятельности.

Но особенно не выдерживает никакой критики деятельность самарского Комуча: его руководители оказались настоящими военно-политическими импотентами и не только не помогли никому из своих борющихся коллег: ни казанцам, ни прикамцам, ни казакам Краснова под Царицыном (а возможность явно имели: и войска, и оружие хватало, и расстояние до любого из вышеуказанных союзников было минимальным) , - но даже и себя защитить не смогли, позорно сдав собственную территорию на милость наступающих дивизий Чапаева и Гая. Более того: самарские горе-руководители не смогли мобилизовать на свою поддержку немалый потенциал волжского крестьянства, настроенного явно антибольшевистски, - напомню, что территория, контролируемая Комучем, - это впоследствии театр военных действий двух крупнейших крестьянских восстаний: "чапанной войны" (начало 1919 года) и "вилочного восстания" (начало 1920 года). И еще: падение Самары привело к падению Оренбурга и Уральска в конце 1918 года, причем вернуть их уже не удалось.

Свою огромную долю ответственности за неудачи 1918 года (в частности, за катастрофу на Волге) несут тогдашние левые партии - эсеры и социал-демократы:

именно последние и преобладали в Комуче. Эсеры, которые могли и должны были стать политическим авангардом освободительной войны (от них этого ждали, и, что самое интересное, в этом их обвиняла коммунистическая пропаганда), по сути, растерялись и попрятались. То, что их отдельные представители сражались в рядах сопротивления, не отменяет тот факт, что ЦК этой партии официально отмежевался от этой войны и заявил о нейтралитете (в 1922 году их все равно поволокут на так называемый эсеровский процесс - так-то, голубчики, раньше думать надо было!).

Кроме того, множество эсеров было и в красных рядах - вспомните хотя бы главкома Восточного фронта М.Муравьева! А леворадикальная часть эсерства так называемые "максималисты", - несмотря на огромное количество конфликтов (в том числе вооруженных) с большевиками, в описываемых событиях выступала на красной стороне баррикады - в частности, послала свои боевые отряды на подавление Прикамья! Это при том, что большевики максималистов явно использовали по принципу "на безрыбье и рак рыба" и откровенно не уважали: вспомните уничтожающую характеристику, которую дал максималистам советский официоз устами писателя А.Фадеева в романе "Разгром".

Что же касается социал-демократов (меньшевиков), в том числе самарских, то они с началом Прикамского восстания выпустили официальный документ, начинавшийся словами: "Мы скорее примиримся с большевизмом, чем с реакцией!"