Дмитрий Суворов - Все против всех

Еще раз подчеркнем: легитимность КОМУЧа, а после съезда и Уфимской директории не вызывает ни малейших сомнений.

И еще отметим уже общеизвестный факт: политическое лицо всех обозначенных органов - левое, или левоцентристское, что также определяется их политической и персональной преемственностью от разогнанного Учредительного собрания. То есть у белых правят бал (на Востоке) левые, "дети февраля". Этот факт тщательно скрывала красная пропаганда, валя всех в кучу и обзывая контрой, однако даже В.Ленин в статье "Письмо рабочим и крестьянам по случаю победы над Колчаком"

вынужден был признать, что меньшевики и эсеры, то есть партии, преобладавшие в описанных органах, не белые в привычном, вульгарно-красноармейском смысле, но лишь "пособники белых". Со скрежетом зубовным, но вынужден был признать Ильич, что его войскам весь 1918 год на Восточном фронте пришлось воевать со своими коллегами по борьбе с самодержавием.

Но тогда встает страшный вопрос: каков же смысл переворота в ночь на 18 ноября?

Ответ на него позволяет пролить свет на многие последующие события. И ответ этот ужасен. Произошел форменный военный путч, совершенный руками прибывших с Колчаком военнослужащих бывших русских экспедиционных корпусов, воевавших в 1916-1917 годах во Франции и Греции. Их поддержали ряд местных частей, преимущественно офицерских, а острием переворота стали казачьи офицеры.

Эта чисто офицерская специфика переворота сразу же показывает его политическую направленность. Как известно, сам Колчак в 1917 году был умеренным монархистом и оказался единственным из командующих фронтами и флотами, кто не дал письменного согласия на отречение Николая II. В 1918 году, судя по его программе, принятой и опубликованной уже после переворота, его взгляды можно охарактеризовать как конституционно-демократические. Но хотел он того или нет, к власти его привела даже не вся армия, а в первую очередь офицерство, причем в первую очередь пришлое. А среди него однозначно доминировали монархически-черносотенные настроения. Называя вещи своими именами, путч носил ярко выраженный "правый"

характер.

А в плане легитимности новой власти? Вот факт: в ходе переворота все левые члены директории - Зензинов, Аргунов и Авксентьев - были арестованы. Часть министров во главе с Вологодским перешла на сторону Колчака и этим придала свершившемуся "законный вид и толк", но этот фиговый листок никого не мог обмануть:

насильственность смены власти была для всех секретом полишинеля. Сила права здесь явно уступила праву силы.

Подведем печальный итог. Несмотря на все привлекательные черты Колчака как личности и как руководителя, факт остается фактом: в ночь на 18 ноября правые силы, опирающиеся на военщину, насильственно и с применением репрессий отстранили от власти законно избранное демократическое правительство.

Колчак, конечно, понимал всю щекотливость своего положения и поэтому уже 28 ноября заявил на встрече с представителями печати: "Я не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности... Государства наших дней могут жить и развиваться только на прочном демократическом сознании". Однако созыв нового Учредительного собрания, которое Колчак назвал Национальным собранием, должен был, по мысли адмирала, произойти после окончания войны. И здесь Колчак был трезвым реалистом: в условиях взаимной резни любой другой вариант был бы маниловщиной. То есть созыв собрания программа-максимум. А программа-минимум, по словам адмирала на той же встрече 28 ноября, - "создание сильной, боеспособной армии для беспощадной, неумолимой борьбы с большевиками". Приоритет государственность России, идеальный инструмент для этого - "единоличная форма власти" (подлинные слова Колчака). В общем, в перспективе демократия, сегодня - чрезвычайные меры: "сперва успокоение, потом реформы", как выразился адмирал.

Политический образ новой власти знаком до боли. Военная диктатура "во имя спасения Родины", своего рода ГКЧП образца 1918 года. Пусть в практическом плане Колчак мог гораздо ближе подойти к решению стаявших тогда на повестке дня задач, чем прекраснодушные говоруны-демократы из комитета, но факт - вещь упрямая:

гориллоидный, чилийский характер режима 18 ноября сомнений не вызывает. И последствия сказаться не замедлили: атмосфера чрезвычайщины сразу стала доминирующей. Вот что пишет в своих мемуарах "Сибирь, союзники и Колчак"

начальник штаба белых войск на Востоке генерал Г.Гинс:

"Нормальный суд уступил место военно-полевому, гражданские власти были подчинены военным... В полосе военного управления стали возможными всевозможные реквизиции и повинности... Все это происходило в краю, где население привыкло к свободе...

это разочаровало даже ту умеренную демократию, которая ранее поддерживала адмирала... и возбуждало население, которое безразлично относилось к формам власти... Гражданских лиц сажают по одному наговору, и мне не известно еще ни одного случая привлечения к ответственности виновного военного. Незаконность действий, передача гражданских дел военным властям, расправа без суда, порка даже женщин... В Канске один из участников "дела 18 ноября" повесил на площади городского голову... На селе после проезда экспедиции (карательной. - Д.С.)

врагами омских властей становились все поголовно".

Одним словом, военная диктатура во всей своей красе. Сам Верховный правитель признавался: "Деятельность... всякого рода начальников, комендантов - сплошное преступление".

И тут мы подходим к самому главному моменту нашего разговора и его кульминации.

Как отреагировала урало-сибирская общественность на путч?

Ответ составляет главную тайну проблемы, особо тщательно скрываемую советским истеблишментом. А истина в том, что переворот не был принят безропотно, народ не безмолвствовал. Вот характерный перечень фактов.

Позиция Чехословацкого национального совета (орган политического руководства чехословацкими войсками в России): "Омский переворот противоречит началам народоправства и свободы и нарушает начала законности, которые должны быть положены в основу всякого государства".

Совет управляющих ведомствами (остаток Уфимской директории): "Протестуем против переворота... Требуем освобождения арестованных членов директории... В противном случае будут выделены необходимые силы для подавления преступного мятежа".

Прикамские повстанцы, которые в этот момент вели отчаянную борьбу с красными, всерьез обсуждали вопрос об... объявлении войны Омску. Башкирский Ксе-Курултай в лице своего представителя Валидова заявил о своем разрыве с Колчаком.

Отрицательное отношение к адмиралу открыто высказал глава белого Забайкалья, атаман Г.Семенов (скоро он станет походным атаманом всех дальневосточных казачьих войск, то есть его позиция - это позиция всех казаков от Читы до Владивостока). Справедливости ради отмечу, что Семенов протестовал не против диктатуры, а именно против Колчака лично: у него были с ним счеты.