Гровер Ферр - Оболганный сталинизм. Клевета XX съезда

В докладе Хрущёв рассказал о «фабрикации “дел” на видных партийных и государственных деятелей – Косиора, Чубаря, Постышева, Косарева и других» (№ 21–24).

Между тем всё обстоит совсем не так, как хотел бы представить Хрущёв. Ныне стали известны многие факты, подтверждающие обоснованность обвинений, выдвинутых против Косарева и ещё больше – против Косиора, Чубаря и Постышева. К примеру, Постышев был сначала раскритикован, а затем исключён из ВКП(б) и, наконец, арестован в связи с массовыми репрессиями партийных кадров. Хрущёв присутствовал на том самом Пленуме (январь 1938 года), где Постышев выступал сам и где он подвергся жёсткой критике со стороны своих коллег по ЦК.

Хрущёву следовало знать, что Молотов и Ворошилов посещали Постышева на Лубянке, где тот в присутствии Молотова подтвердил вину и правильность данных им ранее показаний. Хрущёв не мог остаться в неведении относительно того, что именно Постышев, а с ним и многие другие подследственные выступили с обвинениями Косиора и Чубаря; что Каганович, как он сам рассказывал, развёл лишь руками, когда ему довелось познакомиться с пухлой тетрадью с собственноручными признаниями Чубаря.

Во всех четырёх случаях имеется достаточно косвенных улик, чтобы говорить о вине Косарева, Косиора, Чубаря и Постышева. Но опять-таки мы не можем быть абсолютно уверены, ибо правительственные органы России по-прежнему хранят архивно-следственные материалы по их делам за семью печатями. В любом самом благоприятном случае определение вины или невиновности сводится к выяснению той или иной степени вероятности. Доступные сегодня доказательства со значительным перевесом указывают на виновность всей четвёрки.

Пятый пример – показания Розенблюма с рассказом о том, как Заковский фабриковал лживые признания (№ 19). Здесь Хрущёв пытается дать понять, что за всеми этими фальсификациями стоял Сталин. На самом деле есть веское свидетельство, что Заковский, подчиняясь заговорщическим установкам Ежова, действовал по указке последнего, тогда как Сталин, наоборот, резко выступал против Заковского, осуждая его за применение пыток на допросах обвиняемых.

Нужно заметить, что случаи «лжи замалчиванием» («ЛЗ») иногда «перетекают» в категорию «лживых утверждений» («ЛУ»); хорошие примеры тому – № 33 и № 47.

«Расстрелянные полководцы» (№ 33). Здесь Хрущёв высказывается настолько неопределённо, что непросто или почти невозможно понять, что именно он хочет сказать; трудно также разобрать, где именно он говорит неправду. Из уже опубликованных материалов известно, что Тухачевский и осуждённые с ним командиры были действительно виновны в предъявленных им обвинениях. И хотя заявление Хрущёва о расстрелянных полководцах весьма сложно классифицировать, оно отнесено к категории «ложь замалчиванием».

«”Зверская расправа” над М. С. Кедровым» (№ 47). Нетрудно видеть, что Кедров был расстрелян не «по распоряжению Берии». Инициативный документ с запросом на санкцию «директивных органов Союза ССР» исходил не от Берии. После согласования с Прокурором СССР Бочковым заключение о необходимости расстрела Кедрова Берия получил на исполнение как нарком внутренних дел. Иными словами, говорить о полной непричастности последнего к смерти Кедрова тоже некорректно.

В обоих случаях нам приходится довольствоваться лишь крохами рассекреченных сведений, опираясь на которые, просто невозможно получить правдивое представление о событиях тех лет и дней. Но имеющейся информации вполне достаточно, чтобы убедиться: Хрущёв солгал по меньшей мере в каких-то частностях (но не исключено, что и в бо́льшем). А потому оба его заявления нужно отнести к «лживым утверждениям» («ЛЗ»), хотя они также граничат с категорией «ложь замалчиванием» («ЛЗ»).

В одной из частей «закрытого доклада» Хрущёв рассуждает на тему массовых репрессий (№ 5), поначалу не затрагивая ни деталей, ни персоналий. По понятным соображениям он «забыл» упомянуть о своей собственной роли в проведении репрессивной политики, какую ему довелось сыграть на посту первого секретаря Московского областного и городского комитетов партии (1935–1938), а затем первого секретаря КП(б) Украины (1938–1949). Из опубликованных в последние годы научно-исторических работ явствует: уступая, вероятно, только Эйхе, Хрущёв обрёк на репрессии гораздо больше жертв, чем любой другой партийный руководитель. Его, несомненно, можно характеризовать как эдакого «стахановца репрессий»!

Хотя сведения о роли Хрущёва в репрессиях остались вне рамок «закрытого доклада», это его заявление отнесено не к категории «ложь замалчиванием» («ЛЗ»), а к «особым случаям» («ОС»), ибо явных обвинений против Сталина или Берии в нём нет. Хрущёв лишь пытается создать у аудитории нужное ему впечатление. В опубликованном варианте «закрытого доклада» слова и фразы подобраны так тщательно, чтобы исключить оттуда прямые обвинения кого-либо в чём-то.

Другой пример из той же категории – хрущёвское заявление о Зиновьеве и Каменеве (№ 7):

«В своём “завещании” Ленин предупредил, что “октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева, конечно, не являлся случайностью”. Но Ленин не ставил вопроса об их аресте и тем более о их расстреле» [594].

Хрущёв совершенно обошёл молчанием вопрос о виновности Зиновьева и Каменева в заговорщической деятельности с целью свержения Советского правительства и об их косвенной причастности к убийству Кирова. В распоряжении докладчика были признательные показания и многие другие следственные материалы по делу. Увы, сегодня доступна лишь малая толика тех источников, зато все они неуклонно свидетельствуют, что Зиновьев и Каменев безусловно виновны в том, в чём они признались. И сам Хрущёв не решился объявить их «невиновными»; вместо этого он возложил всю ответственность за их казнь на счёт сталинской «тирании». Но в случае действительной вины подсудимых, как о том свидетельствуют документы, расстрел Зиновьева и Каменева никак нельзя отнести к последствиям «злоупотребления властью».

Последний пример из категории «особых случаев» («ОС») – ссылка на «партийную комиссию Президиума ЦК», которой было поручено «разобраться в вопросе о том, каким образом оказались возможными массовые репрессии против большинства членов и кандидатов в члены Центрального комитета партии, избранного XVII съездом ВКП(б)» (№ 10).

Хрущёв утверждал, что комиссия «установила многочисленные факты фальсифицированных дел против коммунистов, ложных обвинений, вопиющих нарушений социалистической законности, в результате чего погибли невинные люди». На самом деле комиссия (а доклад её опубликован) никаких фактов не «установила». Она лишь продекларировала истинность представленных выводов. Тенденциозные штудии проводились в соответствии с заранее намеченными результатами, чтобы в конечном итоге представить нужные Хрущёву выводы, которые в большинстве случаев не подкрепляются доказательствами. Более того, комиссия не смогла установить вину Сталина в упомянутых ею злоупотреблениях. Само же хрущёвское заявление ни в коем случае не относится к числу «разоблачительных», ибо уже в 1939 году стало широко известно, что многие из пострадавших понесли незаслуженное наказание.