Джекоб Коннер - Иисус. Тайна рождения Сына Человеческого (сборник)

Каждый народ формирует свои мысли и выражает их в зависимости от богатства или бедности своего языка, потому что все мы заложники нашего языка. Древний язык евреев был до удивления примитивен – «вроде как чоктау», как выразился один профессор, специалист по этому языку. Итак, любой язык выше уровня диалекта должен иметь «систему времен» для четкого обозначения времени и действия. Но в еврейском языке не было подобной системы – ничего, кроме формы, обозначающей совершенное действие и другой для несовершенного действия – и никакого будущего вообще! Он должен был полагаться на «несовершенное» для передачи и настоящего, и будущего, предоставляя читателю догадываться, что имеется в виду, и лишь предыдущее слово подает им сигнал помощи для выбора времени. Эти наблюдения подчеркивают тот факт, что использование еврейского языка предполагает игнорирование будущего по привычке или по выбору тех, кто им пользуется. Очевидно, что еврейский образ мышления в древние времена не придавал большого значения принципам поведения, за исключением тех случаев, когда они были регламентированы законом.

Другой характерной чертой еврейского языка является необычайная легкость для выражения сильных чувств или эмоций. Люди с Востока вообще и с Ближнего Востока в особенности, в отличие от западных людей, оправданно пользуются репутацией обладающих необузданной страстью. Итак, эмоциональный язык – это единственное средство, данное другим, помимо человека, представителям животного мира. Это – вой, мычание, лай, рычание, шипение, пение и т. д. Смысл этих замечаний в следующем: еврейский глагол не довольствуется передачей всего лишь мысли, которую надлежит выразить в активном или пассивном залоге. Он также имеет усиленную форму для выражения дополнительных эмоций: достаточно сказать я ненавижу, когда хотят сказать я по-настоящему ненавижу, в этом случае применяется особая форма глагола. Таким образом, имеется как активная форма, так и интенсивная активная, возвратная и интенсивная возвратная – странные, самодостаточные эмоциональные формы для слишком бедного языка, который не может позволить себе иметь временную систему и вообще не имеет будущего. Это не простая синтаксическая увертка с целью показать недостатки языка, когда ограничивается выражение человеческой мысли при его использовании или раскрывается животное свойство его носителя.

Изучение еврейской ментальности приводит к странному пониманию устойчивого типового единообразия. При допущении индивидуальных различий существует, тем не менее, типичная еврейская внешность, так же как и мышление, которые мы все знаем и признаем. Черты, которые заметны сейчас на улицах, можно увидеть на ассирийских и египетских памятниках трехтысячелетней давности. И более того, эта устойчивость типа, несмотря на хананеанские влияния хеттов, аморитян, амеликитов, моавитов и другой чужой крови в еврейской массе, оставила эту расу удивительно единообразной. Это исчезновение настолько полное, насколько белое поглощается черным, т. е. когда белое исчезает вовсе. Результат состоит в том, что еврейский тип остается и должен оставаться враждебным арийскому, точно так же, как одна разновидность животных отлична от другой, хотя и принадлежит к одному и тому же классу. Другой результат состоит в том, что мы получаем возможность к обобщению, когда говорим о них на фоне больших периодов времени. Мы отмечаем, какими они были во времена патриархов, и какие, за редким исключением, незначительные изменения произошли с ними к сегодняшнему дню. Нет необходимости выводить средний показатель, так как масса состоит из отдельных личностей настолько схожих, что почти каждый из них соответствует среднему показателю. Отклонения от этого типа вполне очевидны еще до того, как их смогут встретить за пределами расовой группы – факт, указывающий на тенденцию, направленную к расовой солидарности. Преследования, как правило, спаивают группу, укрепляя ее внутренние связи. Но по отношению к евреям противоположное к ним отношение имеет точно такой же эффект. Имея все возможности для расовой дезинтеграции, как это было до последнего времени в Соединенных Штатах, евреи пользуются возможностью солидаризироваться «со своими», жалуясь, что они «преследуемый народ», «народ, подвергающийся дискриминации», хотя ничего подобного не было, и стремясь, таким образом, оправдать свою роль паразитирующей расы. Они отрицают это, демонстрируя к тому же глубокое возмущение. Такое отношение настолько сильно укоренилось в евреях, что сейчас вызывает сомнение вопрос о том, можно ли разрешить им расстаться со своей расовой солидарностью и, следовательно, со своим паразитическим характером. Укоренение еврейского характера достигло такой степени, что евреи считают его чрезвычайно выгодным и рады оставаться вечным врагом всех неевреев до того времени, пока за этим не последует победная кульминация. Такая устойчивость типа редко встречается, разве что среди других древних форм жизни. Как хорошо известно исследователям истории возникновения жизни, чем дальше мы возвращаемся к началам жизни, тем более устойчивой и неизменной мы ее находим и тем больше требуется времени для того, чтобы произошли изменения. Следовательно, это также относится к человеческим расам со статичным мышлением, таким, как семитская раса вообще.

Следует подчеркнуть близкое сходство еврейского мышления с мышлением животных, особенно когда это касается сферы нравственных суждений. Особая черта этого сходства – неспособность или нежелание еврея определять абстрактно, в чем состоит добро и зло. Нравственная категория для еврея существует только применительно к своим соплеменникам. С остальными можно обращаться как заблагорассудится. В Талмуде этическая формула установлена и разработана во всех деталях, но предназначена она лишь для еврейского потребления. Всех других евреи называют презрительным именем «гой». Итак, это этика племени, стаи, стада, гурта, шайки бандитов и головорезов среди людей – короче говоря, животного или доисторического общества. Это этика «избранной расы», фетиша, который этически тянет евреев вниз к животному уровню. Когда кто-то из евреев порывает с этикой «избранной расы», он вступает в острый конфликт со своими соплеменниками. Ибо это противоречит еврейской политике стадного выживания, поэтому масса в основном держится вместе. Этика волчьей стаи по отношению к стаду овец, или любого стадного животного по отношению к выбранным жертвам – это не что иное, как отношение Талмуда к гоям. Применительно к неевреям иудей толкует нравственные понятия с позиции теории относительности. Он учит нас, что не существует верного и неверного, хорошего и плохого, добра и зла, истины и фальши, но есть всего лишь относительные термины.