Абрам Рейтблат - От Бовы к Бальмонту и другие работы по исторической социологии русской литературы

Прежде всего отметим, что поскольку «средняя» и низовая аудитории росли скорее, чем «образованная», то усиливалась их значимость, росло их «давление», они начинали если не определять общую ситуацию, то очень явственно «подавать голос» и вмешиваться в издательскую политику, в процесс выдвижения на первый план тех или иных жанров и тем, построения иерархии литературных авторитетов и определения модных писателей, возникновения бестселлеров 575и т.д.

Характерны различия в динамике тиражей изданий различных типов. Суммарный тираж толстых ежемесячников, к которым обращалась образованная публика, вырос слабо (по нашим примерным подсчетам, с 90 тыс. в 1900 г. до 135 тыс. в 1914 г., причем рост был достигнут главным образом за счет аудитории журналов «Жизнь для всех» и «Новый журнал для всех», которые, хоть и воспроизводили внешние характеристики соответствующего типа изданий, все же по характеру подачи материалов и уровню их сложности явно обращались к иному, «полуобразованному» читателю). В то же время суммарный разовый тираж общих и литературных ежедневных газет, в аудитории которых преобладал «средний» и низовой читатель, увеличился с 900 тыс. в 1900 г. до 2,2 млн к началу 1914 г., то есть более чем в два раза 576. Показательно также, что в этот период многие газеты (в том числе и такие солидные, как «Новое время», «Биржевые ведомости», «Русское слово», «Южный край») обзаводятся иллюстрированными еженедельными приложениями, являющимися излюбленным чтением «среднего» читателя, более того, некоторые когда-то популярные иллюстрированные еженедельники также становятся приложениями к газетам, например «Развлечение» превращается в приложение к «Московскому листку» 577.

Все это усложняло ситуацию образованных слоев. Дж. Брукс справедливо отмечал, что «высокие» и «средние» читательские группы, обладающие специфическими навыками и вкусами, хотя и имели некие общие черты (например, ориентацию на один и тот же классический канон или отношение к писателю как пророку и моральному авторитету), но в целом соперничали между собой 578.

Изменение общей конфигурации образованной, «средней» и низовой читательских аудиторий отнюдь не означало, что сама образованная аудитория не росла количественно и не расслаивалась, в свою очередь. Ее численность также существенно выросла. По подсчетам В.Р. Лейкиной-Свирской, в 1905—1913 гг. окончили средние учебные заведения в России примерно 220 тыс. человек. Дипломы технических специалистов в 1901—1917 гг. получили 18 356 человек (в 1860—1900 гг. – 11 830), дипломы университетов в 1900—1913 гг. – 40,8 тыс. человек (в 1859—1900 гг. – свыше 60 тыс.) 579. Если учесть, что существовали еще высшие военные, духовные, медицинские, коммерческие, сельскохозяйственные, лесные, ветеринарные и прочие учебные заведения, то можно прийти к выводу, что общее число специалистов с высшим образованием в стране к 1917 г. приближалось к 100 тыс. В совокупности со студентами и лицами со средним образованием они составляли весьма внушительную по объему «элитную» читательскую аудиторию.

Важнейшими предпосылками распространения чтения в среде провинциальной интеллигенции были серьезные перемены в институциональном обеспечении книжной культуры: расширение сети библиотек, развитие книгоиздания, периодики и книжной торговли. Раньше в провинции читатель был плохо обеспечен книгой. В. Светлов писал в 1904 г., что для того, чтобы заполнять досуг чтением, «необходима наличность двух условий: чтобы было, что читать, и привычка к чтению. Оба эти условия лет пятнадцать тому назад часто отсутствовали, не только в глухих уголках нашей провинции, не только в уездных городишках, но даже и в губернских. Чтобы добыть себе чтение, нужно было ехать за тридцать, за сорок верст в город и взять несколько книг в библиотеке. Библиотеки обыкновенно очень неполны, наиболее ходкие сочинения вечно разобраны, потому что часто находятся в одном, много двух экземплярах; большинство книг зачитаны, затрепаны, с вырванными листами <���…>» 580. С тех пор выросло и число библиотек, и число книготорговых заведений. В 1893 г. в России последних было 1725, а в 1913 г. – 2138 581. Многим получение «Нивы» в течение ряда лет позволило составить неплохие домашние библиотеки только за счет распространяемых в качестве бесплатных приложений к ней собраний сочинений классиков и современных писателей.

Хотя для интеллигенции, оттесненной от участия в политическом процессе, основными целями в этот период, как и ранее, были борьба в печати с правительством, направленная на получение возможности влиять на принятие политических решений, и воздействие на социальные низы, «перетягивание» их на свою сторону, но теперь к ним добавилась (точнее, стала более актуальной) борьба с «массовой» культурой.

Соответственно, ключевое место в чтении занимали публицистика (как в толстых журналах, так и в ежедневных газетах) и проблемная беллетристика. Из-за достаточно жесткой цензуры многие темы не обсуждались в публицистике, а многие читатели не были готовы к рассмотрению волнующих их вопросов в обобщенной, абстрагированной от конкретики форме, поэтому столь популярна была художественная проза.

Правда, в период перед революцией 1905—1907 гг. и во время нее на первый план вышла политическая и экономическая литература. А. Тыркова-Вильямс вспоминала о периоде перед революцией 1905 г.: «Революционные издания, печатавшиеся за границей, сравнительно легко проникали в Россию. С ростом оппозиции спрос на эмигрантскую литературу был большой. Ею зачитывались в России, безбоязненно передавали ее друг другу даже малознакомые люди» 582. Во время революции (с фактической отменой цензуры) выходила масса революционных книг и брошюр, рабочих профессиональных газет, сатирических журналов. После революции большинство их закрылось, но тем не менее предоставленная прессе свобода (пусть с ограничениями) позволяла обсуждать насущные жизненные проблемы и привлекала к газетам читательское внимание. В публицистике того времени отмечалось, что после революции «впервые в России появляется серьезная политическая повседневная пресса, реагирующая на все стороны русской жизни < …> эта пресса оказывает могучее влияние на все стороны нашей пришибленной жизни» 583.

После поражения революции в печати вообще и в художественной литературе в частности ключевые позиции принадлежали двум темам: политике и сексу.

В политической сфере шла ожесточенная борьба за ограничение (а в идеале – и за отмену) самодержавной власти, участие в управлении страной широких масс населения, ликвидацию сословного, национального и конфессионального неравенства, демократизацию образования и т.д. Все эти вопросы широко обсуждались в прессе, причем популярностью пользовались оппозиционные издания, а правые, консервативные хирели и даже прекращали свое существование из-за малого числа подписчиков, как это произошло в 1906 г. с когда-то влиятельным «Русским вестником».