Питер Хизер - Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть

В начале следующего года, 2 апреля 568 г., как только начала расти трава, лангобарды покинули Средний Дунай большой организованной группой, которая напоминала кавалькаду, двигавшуюся по тем же дорогам под предводительством Теодориха 90 лет назад. Состоявшая по крайней мере из нескольких десятков тысяч человек – самих лангобардов и многих других, знатных, простолюдинов и рабов, эта человеческая процессия неизбежно подвергала риску безопасность недавно завоеванной византийцами Италии. В мгновение ока лангобардские duces (можно перевести как «герцоги», но будет с анахроническим налетом) завладели большей частью городов Североитальянской равнины, за исключением анклава вокруг Равенны, и основали два отдельных герцогства – Беневенто и Сполето – на гористой возвышенности Центральной и Южной Италии.

В документе, написанном двумястами годами позднее, сообщается, что лангобардов «пригласил» перебраться в Италию тот самый Нарсес (который покончил с готами) из-за ссоры между ним и женой Юстина Софией. С учетом его прошлой карьеры, а особенно того, что вскоре он ушел в отставку и стал вести тихую жизнь в городе Риме, все это выглядит совершенно неправдоподобно, и никто этому не верит. Это не более чем одна сторона дальнейшего утверждения лангобардов, уместного в VIII в., как мы увидим в следующей главе, о том, что у них было законное право основать свое королевство в Италии. Очевидно, тут сыграло роль агрессивное честолюбие, так как факторы «тяни-толкай» часто фигурируют в решениях эмигрировать. Но я не сомневаюсь, что вожди лангобардов руководствовались не только лишь ощущением слабости Восточной Римской империи. Отряды лангобардов, в конце концов, были задействованы в войне с готами и своими глазами видели уничтожение Восточной Римской империей и готов, и большого войска франков, которое пришло – слишком поздно – тем на помощь. Поэтому ими не могла двигать мысль, что завоевать кусок территории Византии – это пустяковое дело, и то, что они сделали такой подрывной и опасный шаг, ясно говорит о том, что, подобно нескольким группировкам германцев в конце IV – начале V в., столкнувшимся с подъемом мощи гуннов, вожди лангобардов решили (и сумели убедить в этом большую часть своих последователей), что организованное отступление – лучший способ иметь дело с неистовым врагом. Поражение Сигиберта в 566 г., за которым последовал разгром гепидов в 567 г., быстро вдолбило им в головы, что пошел быстрый восход звезды аваров, ведущей их на запад. Есть прямая причинная связь между расцветом власти аваров в Центральной Европе и появлением лангобардов в недавно завоеванной византийцами провинции Италии [173].

Поэтому решение проблемы – было ли завоевание Юстинианом Италии безудержно сверхчестолюбивым, предполагающим расширение пределов империи, – сводится к вашим ответам на два сложнейших вопроса. Можно ли было укрепить там власть Восточной Римской империи, как это было в Северной Африке, без вторжения лангобардов? И если да, то несет ли Юстиниан ответственность за расцвет власти аваров и перемещение их интересов на запад, что и привело к вторжению лангобардов? Ответ на первый вопрос должен быть безусловно «да». Утверждение власти Константинополя в Италии, конечно, породило жалобы на имперских сборщиков налогов; Юстиниан завоевал ее только ради своей пользы, и ничего другого. И в то же время налоговый режим был в общих чертах такой, какой действовал и в самой Византии, и в Северной Африке. И нет очевидной причины, почему при отсутствии альтернативы местное население более или менее не приспособилось к нормам, установленным властью Восточной Римской империи, как это сделали фактически во многих уголках Центральной и Южной Италии. И кроме внезапно хлынувших лангобардов, кругом не было никаких других врагов, способных свергнуть власть Константинополя. По крайней мере, армии Нарсеса оказались более чем достойными противниками разным армиям франков – единственным серьезным соперникам, – которые пришли в Италию в 550-х гг., чтобы воевать за труп королевства Теодориха.

Более того, ответ «да» на второй вопрос возможен лишь в том случае, если вы считаете, что субсидии, которые Юстиниан выдал в 558 г., сыграли решающую роль и дали возможность аварам начать свои завоевания кутригуров и утигуров. Или же остальные этапы экспансии аваров были завершены без финансовой помощи Восточной Римской империи, и последующий рост их могущества вместе с движением на запад оказался, вероятно, больше виной Юстина II, прекратившего стабильные выплаты, чем виной его дяди, выдававшего их. Рост могущества аваров шел по гуннскому образцу с образованием эффективного или порочного круга (в зависимости от вашей точки зрения), посредством которого завоевания добавляли все больше покоренных народов для усиления военной мощи, но и создавали больше политического напряжения внутри союза. И то и другое имело тенденцию порождать следующие круги военной экспансии. Можно выдвинуть аргумент, что Юстиниан должен был знать, что авары слишком опасны, чтобы использовать их в его традиционных играх «разделяй и властвуй», и не должен был давать им первую субсидию в 558 г. Но это связано с предвидением, и в любом случае не факт, что деньги римлян сыграли решающую роль в завоевании аварами булгар. Иными словами, более вероятно, что подъем могущества аваров на такую пугающую высоту был непредсказуем в 558 г., и вклад Юстиниана в этот процесс оказался минимальным. А без империи аваров нет явной причины, по которой Константинополь не мог бы удерживать большую часть итальянской территории более или менее неограниченное время.

В общем, перекладывание вины за рост могущества аваров на Юстиниана кажется некоторой натяжкой, что, в свою очередь, представляет дело о стратегически беспечном императоре гораздо менее убедительным. Более того, авары также несут ответственность за крупные потери на Балканах после смерти византийского императора. Они стремились завладеть северо-западом этого региона для своих целей, а также способствовали более массированному вторжению туда славян. Последние прежде всего хотели уйти из-под агрессивного господства аваров, которые с одинаковой жестокостью подавляли всех славян, до которых мог дотянуться их хан, как это было с гепидами и булгарами. Таким образом, расцвет империи аваров дал негативный стимул для вторжений славян на римскую территорию. В то же время – опять-таки вторя гуннам – авары периодически устраивали военные походы на земли Римской империи как способ с угрозами требовать денег от Константинополя. Все это, особенно в 580-х и 610-х гг., пробивало огромные бреши в оборонительных мероприятиях на Балканах, которые, согласно строительной стратегии Юстиниана, должны были быть уже закончены. Это, в свою очередь, означало, что небольшие группировки славян (а с ними при иных обстоятельствах легко можно было справиться) сумели проникнуть на римские земли и урвать там территории для себя.