Питер Хизер - Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть

Имперские сундуки не могли быть наполнены и в двенадцатилетний промежуток перед началом следующего раунда римско-персидского конфликта в 603 г. На протяжении этого периода войска Маврикия занимались тем, что исправляли ситуацию на Балканах. Воевать с аварами, вероятно, было менее затратно, чем с Персией, но не намного, и какие бы финансовые накопления ни имелись в 590-х гг., они быстро истощились снова после 603 г., когда на Востоке разразился катастрофический вооруженный конфликт двух великих держав. Так как я не мусульманин, мне трудно представить себе, что воинам ислама сопутствовал такой успех, если бы две империи, которые потратили двадцать пять лет на войну друг с другом, не довели себя до состояния банкротства и истощения. Иными словами, успех арабского завоевания Восточной Римской империи обязан гораздо больше, чем Юстиниану, – по крайней мере напрямую – двум крупным виткам римско-персидского конфликта, которые непосредственно предшествовали ему (это были наполненные активными боевыми действиями 43 года из 55 лет между 573 и 628 гг.). Именно эти войны опустошили казну империи и ослабили имперскую хватку на ее восточных провинциях до такой степени, что армии арабов сумели так легко их смять. Если Юстиниана и винить за утрату римского Востока, то нужно представить убедительный аргумент, который может сделать его изначально ответственным за постепенное наращивание римско-персидского конфликта до уровня интенсивности, невиданного с III в.

Без сомнения, какая-то часть вины должна быть возложена на него. Войны Юстиниана в Италии и Северной Африке дали Хосрову I и повод, и возможность совершать успешные налеты на римскую Сирию в 540 г. Но в течение оставшихся лет царствования лобовой конфликт на главном – месопотамском – фронте происходил лишь между 540 и 546 гг., а в остальном обе стороны довольствовались более ограниченным – и более дешевым – уровнем ведения боевых действий на двух других участках. И как мы уже видели, последние годы жизни Юстиниана характеризовались миром на всех фронтах. Поэтому настоящая история о более или менее продолжительных витках лобовой конфронтации между двумя империями между 753 и 628 гг., без которых арабские завоевания в той форме, которая нам известна, просто немыслимы, начинается заново после смерти Юстиниана. Политические решения Юстина II и Маврикия – один принял решение начать мировую войну, а другой навязал карательный мир – и появление западных тюрков несут ответственность за создание условий, в которых силы ислама смогли завоевать римский Восток, а не единичные и ограниченные размолвки с Персией, отличавшие правление Юстиниана. Он вполне мог попасть в те же самые ловушки, в которые заводит спесь, что и его преемники, если бы все еще был у власти, но это уже совершенно другой вопрос.

Здесь мне, вероятно, следует выразить свое мнение, в случае если от всего сказанного до этого сложилось впечатление, что я слишком снисходителен к Юстиниану. По римским, да и любым стандартам, этот император был деспотичным ублюдком самого худшего пошиба. Он легко мог перебить огромное количество своих собственных граждан, чтобы удержаться у власти, и с той же самой целью совершать рискованные нападения на соседние государства, невзирая на сопутствующий ущерб. Он не убивал своих сограждан в таком масштабе, как это делали Гитлер, Сталин или Пол Пот, но такого рода активность присутствовала, и его правление было таким же авторитарно хаотичным, как и правление любого из этих лиц. Также нет никаких признаков того, что он лелеял великие мечты, которые ему иногда приписывают, так как его власть поздно перешла к политике расширения на запад, да и то всецело от отчаяния. Но при всем при том также очень трудно винить его в последовавшем крахе Восточной Римской империи, превратившейся в призрачную Византию. Да, его западные завоевания пробудили у персов некоторую зависть, но недостаточную, чтобы подтолкнуть Хосрова I к чему-то большему, чем управляемая соглашательская агрессия. Да, он действительно создал объединенную коалицию арабских союзников на римской границе, но она не была прямой предшественницей созданного Мухаммедом военного, политического и религиозного союза.

И хотя этот рассказ удовлетворил бы гораздо больше морально, если бы мы увидели, что этот совершенно ужасный император завещает отравленную чашу неизбежного краха своим преемникам, спор в лучшем случае хромает. Авары, западные тюрки, Юстин II и Маврикий, Хосров II и Мухаммед – всех их нужно вводить в рассказ, чтобы приблизиться к убедительному пониманию более поздних проблем Константинополя, а их коллективный вклад в процесс падения империи гораздо больше, чем вклад Юстиниана. Это одна из самых сложных проблем, когда пишешь об очень далеком прошлом, – сохранять надлежащее чувство хронологической перспективы. Глядя из XXI в., кажется, что 565 и 630 гг. близки друг к другу, но на самом деле они отстоят друг от друга на три поколения политиков, и нет прямой причинной связи между Юстинианом и арабскими завоеваниями. Этот человек не приходил к власти, чтобы отвоевать утраченный римский Запад, но он и не собирался обрекать Константинополь на понижение его стратегической роли.

Однако он был, безусловно, последним правителем Константинополя, который использовал ресурсы своих восточных земель, чтобы попытаться заново создать Римскую империю в Западном Средиземноморье и за его пределами. После 573 г. Восточная Римская империя на пятьдесят пять лет была ввергнута в тотальный конфликт на своем восточном фронте, после которого никакой правитель Константинополя уже не обладал достаточно большой политической поддержкой, чтобы перестроить Западную Римскую империю. С возникновением ислама Восточное Средиземноморье навсегда выпало из списка потенциальных претендентов, выстроившихся в очередь с целью восстановить имперскую власть на Западе. Усилия по реставрации Римской империи и на Востоке, и на Западе не увенчались успехом. Последняя серьезная попытка была предпринята с Севера.

Рим: утро 25 декабря 800 г. от Рождества Христова. Король франков Карл Великий – Karolus Magnus, Charlemagne – наносит визит в старую столицу империи и входит в собор Святого Петра, чтобы послушать рождественскую мессу. То, что происходит вслед за этим, изложено в жизнеописании папы Льва III в Liber Pontificalis («Книга пап римских»):

«Затем своими собственными руками почтенный понтифик короновал [Карла] драгоценной короной, и все правоверные римляне, видя, как настойчиво он защищает и как сильно он любит священную римскую церковь и ее наместника по воле божьей и святого Петра – хранителя ключей от царствия небесного, громко вскричали все как один: „Карлу, благочестивому Августу, коронованному Богом, великому и миролюбивому императору – жизнь и победа!” Три раза это было сказано перед святым Петром с призывами многих святых; и ими всеми он был поставлен императором над всеми римлянами».