Любовь Воробьёва - Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920 г.

Хотя германские «избавители» от большевиков положили конец фарсу «независимости» и не позволили «Эстонской республике» просуществовать и 48 часов, возглавлявшаяся К. Пятсом партия «Союз земледельцев» на своём съезде призвала к сотрудничеству с немецкими оккупационными войсками. Немцы охотно воспользовались пропагандистской поддержкой Союза земледельцев. Распространением печатного органа этой партии занимались коменданты оккупационных властей, организуя и обеспечивая бесплатную доставку газет по железной дороге на места.

3 марта 1918 г. советская делегация в Брест-Литовске подписала мирный договор с немцами на более тяжёлых, грабительских условиях. На западе и на юге Россия теряла то, что приобрела со времён Петра Великого. По этому договору, кроме Финляндии и Польши, имевших особый статус, у неё отобрали Украину, Крым, Прибалтийский край, Литву, Грузию, Батум, Каре. Громадные территории, равные Германии и Франции вместе взятым, с населением почти в 40 миллионов человек, подпадали под власть немецких оккупационных властей. Россия дробилась на части, и части эти превращались в главную экономическую и военную базу центральных держав (главным образом Германии), противостоявших Антанте. В лице отторгнутых от России территорий Германия приобретала потенциал (хлеб, сырьё, значительные запасы военного имущества, военнопленные), позволявший продолжить борьбу за реализацию целей войны. В этих условиях Россия становилась ареной столкновения интересов германцев и Антанты {342} .

К 4 марта Эстония была оккупирована полностью. «Остзейский порядок» был восстановлен, теперь уже не под верховной властью Российской империи, а под эгидой немецких оккупационных войск. Земля, предприятия, банки были возвращены их дооктябрьским собственникам. Немецкие бароны вернулись в свои вотчины, к своим старым привилегиям. Началось сведение счётов с «ненавистными красными». По всей стране их сотнями убивали, вешали, бросали в тюрьмы и специально созданные концентрационные лагеря. Сохранилось письменное свидетельство о расправе над депутатами Выруского уезда. 8 марта после пыток были повешены председатель Выруского совета Ф. Лээген, члены Совета К. Кальмус и О. Лээген; члены Совета А. Сээдер и О. Турб были расстреляны. В экзекуции участвовали: фон Самсон, Шульц, фон Клазенап, торговец Мыттус с сыновьями, пастор Хольман, управляющий имением Нурси Анисов {343} . Таковы были реальности начавшейся гражданской войны.

Приход немцев, которому способствовали эстонские поборники независимости, обернулся для большинства эстонского населения усиливавшимися репрессиями, грабежом и голодом. Насколько дальновиднее были русские генералы из окружения Деникина, которые отвергли любую возможность сотрудничества с немецкой армией при освобождении России от большевизма. В частности, генерал М.В. Алексеев «говорил о немцах как о враге жестоком и беспощадном — таком же враге, как и большевики. Об их нечестной политике, об экономическом порабощении Украины… О том будущем, которое сулит России связь с Германией: политически рабы, экономически нищие» {344} . Отсюда вывод: «Союз с немцами морально недопустим, политически нецелесообразен» {345} . Эстонцы в который уж раз узнавали это на собственном горьком опыте. Оккупанты в виде «трофеев» выжимали из Эстонии всё, что можно. В Германию вывозились кожи, цветные металлы, железо, лес, продукты питания, семенное зерно. Реквизициям не было конца.

Больше всего пострадали от немецкой оккупации крупные предприятия, и в первую очередь — тех отраслей промышленности, рабочие которых сыграли решающую роль в Октябре 1917 г. Численность занятых в металлообрабатывающей, деревообделочной, хлопчатобумажной, бумажной, шерстяной, льняной и пеньковой промышленности резко сократилась. Наибольший урон понесли промышленные предприятия Таллина: здесь численность рабочих снизилась на девять десятых. Увольняли в первую очередь «ненадёжных» рабочих. На тех немногих предприятиях, где работа была продолжена и где выполнялись заказы германской армии, рабочий день был увеличен до 14–15 часов, а заработная плата сильно урезана.

Оккупационные власти сразу начали активно готовить присоединение Эстонии вместе с Латвией и Литвой к Германии. Местные центры Союза земледельцев и другие организации эстонской сельскохозяйственной буржуазии, при активном участии пасторов, подписали «пожелание об отделении от России и присоединении к Германии». 12 апреля 1918 г. на заседании в Риге объединённого ландесрата Лифляндии, Эстляндии, Риги и острова Сааремаа (Эзель) представители эстонских буржуазных сил в союзе с прибалтийско-немецкими баронами проголосовали за создание Балтийского герцогства, связанного персональной унией с Пруссией.

Такое решение представителей эстонской буржуазии объясняется тем, что они исходили из возможности победы немецкого рейха в Первой мировой войне. Ведь к лету 1918 г. кайзеровские войска контролировали огромную территорию: на западе они стояли под Парижем, на востоке они вышли на линию Нарва — Могилёв — Лихая — Ростов. Следует напомнить, что германские успехи весной и летом 1918 г. внушали многим мысль, что немцы одержат победу над Антантой. «Германская ориентация», в основе которой лежало уверование в конечное торжество вильгельмовского рейха и стремление найти свою национальную нишу в германской геостратегической экспансии, появилась не только в Прибалтийском крае. Она с особенной силой пропагандировалась из Киева. В России же даже профессор П.Н. Милюков перекинулся в лагерь германофилов. Командование Добровольческой армии сочло необходимым отреагировать на эту «ересь». А. Деникин выдвинул лозунг «Единой, Великой, Неделимой России», который стал знаменем борьбы с раздроблением имперского пространства {346} .

Между тем решение ландесрата об образовании Балтийского герцогства вызвало волну возмущения среди широких слоев населения Эстонии и Латвии, не желавших на вечные времена оставаться под гнётом немецких баронов. Эти настроения были зафиксированы в ноте советского правительства от 26 мая 1918 г. В ней указывалось, что дворянство Лифляндии и Эстляндии никоим образом не имеет права говорить от имени жителей Эстонии и Латвии, ибо «тысячи городских и сельских округов Эстляндии и Лифляндии открыто протестуют против подобного искусственного и насильственного отторжения этих областей от России» {347} .

Важно сказать, что позиция эстонской буржуазии в вопросе о создании Балтийского герцогства не была консолидированной. Одним её представителям мешало то, что оккупационные власти ориентировались на прибалтийско-немецких помещиков и вынашивали планы колонизации Прибалтики немецкими солдатами, другие боялись дискредитировать себя открытым сотрудничеством с оккупантами, учитывая настроения в народе, а также возможные внешнеполитические осложнения в будущем. Сказывался, конечно, и закреплённый в исторической памяти каждого эстонца негативный образ «тевтона». Вот почему лидер аграрной партии К. Пяте подвергал критике создание Балтийского герцогства, хотя в резолюции, принятой на съезде возглавляемой им партии, признавалось необходимым сотрудничать с германским командованием. За неприятие «крайностей» политики оккупантов сам Пяте и некоторые другие буржуазные деятели летом и осенью 1918 г. даже были арестованы, правда, на короткий срок, но благодаря такому факту несколько подправили свою репутацию.