Любовь Воробьёва - Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920 г.

Инициатором составления дворянской матрикулы выступило лифляндское дворянство, подавшее в 1728 г. соответствующее прошение тогдашнему генерал-губернатору Лесси. В 1733 г., после благоприятного ответа на это прошение со стороны центрального правительства, в Риге были открыты заседания особой комиссии, которая в течение 14 лет (т.е. до 1747 г.) рассматривала документы и права на дворянское достоинство. В итоге комиссия распределила дворянские роды на классы. К первому классу было отнесено 52 рода, которые поселились в Ливонии во время орденского владычества. Во второй класс было включено 16 родов, получивших права коренного дворянства (индигинат) при польском правительстве. В третьем классе оказалось 45 родов, получивших индигенат во время шведского владычества. Наконец, к четвёртому классу были отнесены все дворянские роды, числом 59, получившие индигенат в Лифляндии во времена её присоединения к России. Среди них значились и коренные русские роды: Шереметевы, Головкины, Шафировы, Ягужинские, Головины, Бибиковы, Масловы, Трубецкие и Румянцевы. Аналогичные матрикулы были составлены для Эстляндии и о-ва Эзель (Сааремаа). Источник: Рассказ ландрата Гринвальда из истории составления свода местных узаконений Прибалтийских губерний // Прибалтийский сборник. Т. IV. Рига, 1882. С. 455.

Профессор Московского университета Н.Н. Поповский в 1758 г. впервые начал читать на русском языке лекции по философии — науке, где до того господствовала латынь. В первое десятилетие деятельности Московского университета учёные А.А. Барсов, Д.С. Аничков, С.Я. Десницкий, И.А. Третьяков, С.Г. Забелин, П.Д. Вениаминов, М.И. Афонин читали на русском языке лекции по филологии и юридическим наукам, по математике, ботанике, минералогии и медицине. См.: Сысоева Е.К. Век XVIII — веку XX: из истории российского народного образования / Вестник Московского университета. Сер. 8. История. С. 161.

Ю.Ю. Броун (1698–1792) родился в Ирландии. Его род принадлежал к числу древнейших и почётнейших. Приверженность к католическому вероисповеданию ставила крест на его карьере в Великобритании. Поэтому он, чтобы не изменять вере предков и избавиться от религиозных преследований, решил, подобно многим своим соотечественникам, оставить родину и искать счастья в чужих краях. Вначале (1725 г.) молодой, смелый и отважный Броун определился на плохо вознаграждаемую и не дающую никаких видов на будущее службу к мелкому германскому владетелю курфюрсту Пфальцскому. Затем (1731 г.) Броун по приглашению своего земляка шотландца Джеймса Кейта, генерал-майора русской армии, не раздумывая долго, прибыл в Россию и был определён капитан-поручиком в Измайловский полк. За раскрытие заговора против Анны Иоанновны в одной гвардейской роте стал лично известен императрице. За заслуги во время четырехлетней русско-турецкой войны (1736–1739 гг.) был произведён в генерал-майоры. Участвовал в русско-шведской войне (1741–1743 гг.). Дослужился до генерал-аншефа. Долго и постоянно жил в Лифляндии, был лифляндским помещиком. 1 марта 1762 г. Пётр III вверил ему управление Лифляндией. Екатерина II, взойдя на престол после переворота 28 июня 1762 г., оставила Броуна на занимаемом посту, отдавая справедливость его заслугам. В 1775 г. после слияния Эстляндского генерал-губернаторства с Лифляндским обе эти губернии были вверены в управление Броуну. На генерал-губернаторском посту в Прибалтийском крае Броун прослужил до самой своей смерти, проявив себя дельным, практичным администратором, точным и добросовестным исполнителем указаний Екатерины, усердным и неутомимым ее сподвижником. Екатерина, известная своим искусством в выборе соратников, ценила в Броуне непоколебимую честность, бескорыстие, редкое для того времени, а главное, стойкость и настойчивость в точном исполнении её воли. Источник: Полузабытые имена. Граф Юрий Юрьевич Броун. (Биографический очерк) // Прибалтийский сборник. Т. I. С. 419–432.

В противоположность русским помещикам, которые, особенно в Северной России, отпускали крестьян на денежный оброк (в Петербургской и Новгородской губерниях такие крестьяне составляли примерно половину, а в Псковской губернии — свыше одной пятой общего числа крестьян), прибалтийские помещики делали основной упор на барщину (только в Северной Лифляндии и на острове Хийумаа некоторые крестьяне с разрешения помещика уходили на временные работы в города — Дерпт, Пернов, Вильянди, Ревель.

В России существовало два вида имений — поместья и вотчины. Эти оба вида имений указом императрицы Анны Иоанновны от 17 марта 1731 г. получили одинаковый статус и одно название: вотчины. В Эстляндии и Лифляндии, напротив, продолжали существовать ленные поместья, получившие название манленных и не являвшиеся прямыми наследственными.

Например, в 1785 г. в Риге при общей численности жителей в 28 тыс. человек только около тысячи человек имели привилегированный статус. Из них: 16 человек входили в магистрат, 300 — в большую гильдию и не более 700 — в малую гильдию. Эти-то 1000 человек были бюргерами или гражданами, прочие же 27 тыс. такого статуса не имели, равно как и связанных с этим статусом прав и преимуществ. С введением екатерининской грамоты городам эта тысяча человек действительно утрачивала своё привилегированное положение, зато 27 тыс. вместе с правом гражданства приобретали чрезвычайно много и, в отличие от тысячи привилегированных, имели все основания быть довольными городовой реформой. Источник: Записки Нейендаля о временах действия в Риге общего городового положения с 1783 по 1797 год. Второй отдел. От переводчика // Прибалтийский сборник. Т. IV. С. 398.

Примером доброго помещика может служить великий русский полководец Александр Васильевич Суворов, который был отцом и братом не только солдатам, но крепостным крестьянам В 1786 г. крестьянам принадлежавшего ему села Ундол он писал следующее: «…У крестьянина Михаила Иванова одна корова! Следовало бы старосту и весь мир оштрафовать за то, что допустили они Михаилу Иванова дожить до одной коровы. Но на сей раз в первые и последние прощается. Купить Иванову другую корову из оборочных моих денег. Сие делаю не в потворство и объявляю, чтобы впредь на то же никому не надеяться. Богатых и исправных крестьян и крестьян скудных различать и первым пособлять в податях и работах беднякам. Особливо почитать таких неимущих, у кого много детей. Того ради Михаиле Иванову сверх коровы купить ещё из моих денег шапку в рубль. Ближайший повод к лени — это безначалие…» Цит. по: Шахматнов Н.Ф. Храни Господь Потёмкина. М.: Товарищество советских писателей, 1991. С. 83.