Даниил Мельников - Империя смерти

Вокруг коммунистов Германии сплачивались самые самоотверженные и последовательные антифашисты: иногда это были рабочие социал-демократы, иногда члены разогнанных нацистами Свободных профсоюзов, иногда выходцы из других партий, иногда беспартийные — крестьяне, интеллигенты. Именно немецкие коммунисты и люди, примкнувшие к ним, вынесли на своих плечах основную тяжесть антифашистского Сопротивления внутри страны.

7 февраля 1933 г., то есть через неделю после прихода Гитлера к власти, под Берлином состоялся пленум ЦК КПГ, на котором выступил Эрнст Тельман. Тельман понимал, что коммунистам пощады не будет. И что в условиях «открытой фашистской диктатуры» надо проводить «железный курс на сохранение партии и продолжение ее деятельности вопреки всем ударам фашистского террора». Сейчас это кажется само собой разумеющимся. Но не следует забывать, что буржуазные партии в нацистской Германии вскоре «самораспустились». И что очень многие видные политики, настроенные против Гитлера как в самой Германии, так и за рубежом, тешили себя надеждой на то, что фашистский режим либо либерализируется, либо рухнет сам по себе.

Словом, они рассуждали так: «Этого не будет потому, что этого не должно быть»…

В конце февраля 1933 г. в Открытом письме Тельман призвал всех социал-демократов и рабочих-христиан Германии, членов Свободных профсоюзов и «Рейхсбаннера» к совместной борьбе: фашисты, говорил Тельман, не делают разницы «между тем, кто носит в кармане членский билет КПГ, СДПГ или христианских профсоюзов. Так и в освободительной борьбе всех антифашистов принадлежность к той или иной партии не должна быть препятствием тому, чтобы идти в общем строю, бороться сообща».

Итак, партия коммунистов жила и работала, хотя, как уже говорилось выше, на третий день нацистского господства гитлеровцы захватили Дом Карла Либкнехта в Берлине — цитадель партии, а 28 февраля, на следующий день после поджога рейхстага, начались массовые репрессии — было арестовано около 10 тыс. антифашистов, в основном коммунистов. Уже существовали строжайшие приказы об арестах Эрнста Тельмана, Вильгельма Пика, Иона Шера, Флорина, Далема, Ульбрихта и еще 18 членов ЦК КПГ.

Тяжелейший удар обрушился на партию коммунистов 3 марта 1933 г., когда нацистам удалось арестовать на нелегальной квартире в Берлине-Шарлотенбурге Эрнста Тельмана.

После ареста Тельмана КПГ окончательно ушла в подполье — Ион Шер, член Политбюро КПГ, возглавил нелегальную борьбу партии. До ноября 1933 г. Ион Шер и другие коммунистические функционеры — люди высочайшей личной храбрости — создавали подпольную организацию партии. Но в ноябре их схватило гестапо. 1 февраля 1934 г. четыре человека во главе с Шером после нечеловеческих пыток были казнены. Нацистским палачам Шер бросил в лицо:

«Я заявляю, что не буду давать никаких показаний о деятельности организаций Коммунистической партии Германии, о моей политической работе, о моих товарищах. Моя жизнь служит делу рабочего класса, делу мира, демократии и социализма. Я был врагом фашизма и остаюсь им».

Но и после убийства руководителей подпольного ЦК продолжали действовать созданные ими «тройки», «пятерки», «десятки». Теперь уже у КПГ накопился опыт нелегальной работы в условиях жесточайшей диктатуры реакции. По-прежнему выходили и распространялись коммунистические газеты. «Роте фане», к примеру, доставлялась в Гамбург при участии коммунистов Дании. Издавались молодежная газета «Юнге гарде» [159] Нелегальные «Роте фане» и «Юнге гарде» выпускались тиражом в 12–15 тыс. экземпляров. , «Импрекор» («Бюллетень интернациональной прессы»). Да и на местах начали выходить газеты: «Гамбургер фольксцайтунг», «Рур эхо», «Зюддойче арбайтерцайтунг». Ни на минуту не прекращалось печатание и распространение антифашистских листовок.

Новое руководство партии проработало до 1935 г. В него входили десятки испытанных коммунистов, в том числе: член Политбюро Карл Меркер, член ЦК Филипп Дауб, Вернер Эггерот, Карл Ферлеман, Лемберт Хорн, Роберт Штам, Иоганн Фладунг, Георг Хандке, Отто Вальс и многие другие… По решению партии уже в 1933 г. за границу были переправлены В. Пик, В. Ульбрихт, В. Флорин и другие члены Политбюро — партия решила, что в Германии этих людей оставлять нельзя: они были хорошо известны гестапо.

После гибели Иона Шера с октября 1935 г. антифашистскую борьбу коммунистов внутри Германии фактически возглавил Вильгельм Фирль. Этот бесстрашный боец был гильотинирован фашистскими палачами в августе 1937 г.

«Вновь и вновь приходилось искать пути восстановления нарушенных арестами связей, — пишет историк из ГДР Х. Кюнрих в книге «КПГ в борьбе против фашистской диктатуры. 1943–1945», — разгромленных руководящих органов, замены кадров и ознакомления их с возлагавшимися на них задачами».

Территориальные и производственные первичные ячейки и группы необходимо было связывать с окружными организациями, с организациями в больших городах. Для этого существовали специальные «почтовые ящики», явки, курьеры. В условиях строжайшей конспирации было нелегко добывать не только ротаторы, но даже простые пишущие машинки.

Партийных функционеров часто перебрасывали из одной провинции в другую, из одного города в другой, ибо руководитель мог «примелькаться», на его след могли напасть местные бонзы, местное отделение гестапо, шпики. Так, в 1933 г. Вальтера Дуддига, работавшего в Тюрингии, перевели в Гамбург. Его предшественника Герберта Шуберта перебросили в Берлин. Франца Якоба — с ним мы еще не раз встретимся — из Гамбурга переправили на Северо-Запад, а Роберта Штама, действовавшего на Северо-Западе, — в Берлин-Бранденбург. Точно так же поменяли место жительства Герман Матерн и Рудольф Мокри. Первый из Восточной Пруссии отправился в Померанию, второй — из Ростока в Гамбург.

Невыносимо тяжела была жизнь подпольщика: ему постоянно приходилось менять квартиры, работу, иногда, спасаясь от слежки, часами колесить по городу, зачастую не имея денег на самое необходимое. Вот что писал Эрих Ханк в своих «Воспоминаниях подпольщика»:

«Борьба в подполье требовала непрерывной психической сосредоточенности, которая длилась в течение всего дня. Апатия и ослабление внимания означали крайнюю опасность и для самого себя, и для других товарищей. Постоянное наблюдение за улицами, находившимися рядом с местом явки, за соблюдением правил конспирации… было неизбежной необходимостью. Наибольшего напряжения требовали сами встречи, собрания на нелегальных квартирах, в которых участвовало не более трех человек. Здесь обсуждалась политическая обстановка, решались кадровые вопросы, вырабатывались установки для газет и отдельных статей, рассматривались проблемы их издания с соблюдением требований конспирации, определялись пути транспортировки нелегальных материалов».