Даниил Мельников - Империя смерти

Пёльхау рассказывает и о последних часах осужденных и вообще о нравах, царивших в тюрьмах.

Вот что он пишет:

«Когда день казни был определен, осужденного за сутки или за несколько суток помещали в особую камеру: камеру смертников. В тюрьмах Плётцензее и Бранденбург внизу находились камеры, превращенные в камеры смертников. Уже сам факт перевода в эту камеру давал знать осужденному еще до официального уведомления, что его час пробил.

Камеры смертников в Плётцензее были маленькие и холодные: холодные, ибо батареи замуровали в стену. Это должно было предотвратить попытки самоубийства. Одна такая попытка имела место: осужденный пытался в последнюю ночь разбить себе голову о батарею… Освещение было тусклое. Лампа находилась в отверстии для вентиляции над дверью и еле-еле горела. Как во всех тюрьмах, выключатели помещались в коридоре. Свет не гасили никогда, чтобы можно было наблюдать за заключенным все время, «предотвращая опасность» самоубийства. До последней минуты юстиция неусыпно следила за своими жертвами…»

«Когда смертные приговоры касались супружеских пар — а это имело место в 1944 г. в 15 случаях (в Плётцензее. — Авт. ), а в 1943 г, — в 14 случаях, — просьба супругов увидеть друг друга в последний раз перед приведением в исполнение приговора неизменно отклонялась».

«Просьба осужденных после объявления дня казни в последний раз увидеть своих родных также отклонялась».

Хоххут в своей публицистической работе «Тель-38» пишет: «Около трех тысяч человек погибло на гильотине (речь идет, очевидно, об одной из берлинских тюрем. — Авт. ), не осталось даже их фотографий. Старшему из них минуло 83 года, это был рабочий, младшему — всего семнадцать.

…В Берлине в тюрьме Плётцензее обычно ждали смерти человек триста. Вахмистрам, которые вели заключенных из камер к месту казни, в качестве награды давали восемь сигарет за голову»… «Палач Роттгер получал аккордно по 300 марок за каждого казненного. За 186 гильотинированных в сентябре 1943 г. он получил 5580 марок. Четверо оказались казненными «ошибочно». Чиновников, ответственных за ошибку, «серьезно предупредили».

В заключение приведем еще одну горькую фразу западногерманского писателя: «Вся гражданская юстиция поставляла жертвы для тюрем и гильотин. Но ни один судья, ни один-единственный, не привлечен до сего дня к ответственности. Все они получают пенсии» (в боннском государстве. — Авт. ).

Вскоре после начала второй мировой войны среди узников немецких тюрем появились и лица, схваченные на основании приказа «Тьма и туман» [46] По-немецки это звучало так: «Nacht und Nebel» — и иногда переводится у нас: «Мрак и туман». . В большинстве своем то были участники Сопротивления в Западной Европе. Реже — жертвы внезапных облав. Название «Тьма и туман», придуманное гитлеровскими карателями, имело свой изуверский смысл. Люди, внезапно схваченные гестапо, как бы исчезали во мраке, растворялись в тумане. О них не поступало никаких сведений. Их местопребывание сохранялось в строжайшей тайне. Близкие не знали даже, живы они или нет. И разумеется, самим арестованным не предъявлялось никаких обвинений. Они не знали, за что арестованы, на какой срок осуждены. Предстанут ли перед судом. Не будут ли казнены. Словом, тьма и туман. Все это делалось для устрашения Европы. Тайна, окутывавшая всю деятельность нацистского аппарата насилия, должна была вселять леденящий ужас в души миллионов людей.

Однако сатана Гиммлер и его подмастерья одновременно были и чиновниками. Поэтому приказ «Тьма и туман», вышедший из недр тайных ведомств, был подписан официальным лицом. Не самим Гиммлером и не Фриком, а фельдмаршалом Кейтелем, шефом Верховного командования вермахта. В основе его лежали директивы Гитлера от 7 декабря 1941 г.

Вот этот чудовищный документ:

«I. В оккупированных областях за преступления, совершенные гражданскими лицами не немцами против рейха или оккупационных властей и угрожающих их безопасности или ударной силе, как правило, выносится смертный приговор.

II. Преступления, указанные в статье I, подсудны на оккупированных территориях, только если преступникам, или по меньшей мере главным преступникам, будут вынесены смертные приговоры и если судебное дело и исполнение приговоров будет завершено в кратчайший срок. В противном случае преступники, или по меньшей мере главные преступники, должны быть доставлены в Германию.

III. Преступники, отправленные в Германию, подлежат юрисдикции военных судов только в том случае, если этого требуют военные интересы. Немецким и иностранным инстанциям, запрашивающим о судьбе такого рода преступников, следует отвечать, что они арестованы, но что их дело не позволяет дальнейших разъяснений.

IV. Командующие в оккупированных областях и судьи в рамках своих компетенций лично отвечают за осуществление этого приказа.

V. Шеф Верховного командования вермахта определяет, в каких оккупированных областях следует применять приказ. Он уполномочен разъяснять и следить за выполнением приказа. В компетенцию министра юстиции входят распоряжения об осуществлении приказа».

Еще более ясно о приказе «Тьма и туман» говорится в циркуляре шефа Верховного командования от 2 февраля 1942 г.

«Приказ, — написано в циркуляре, — знаменует собой принципиальное новшество. Фюрер и верховный командующий вермахтом требует рассматривать совершенные гражданскими лицами в оккупированных областях преступления данного рода (речь идет о политических «преступлениях». — Авт. ) соответствующими судами лишь в том случае, если они приговорят этих лиц к смертной казни и если приговор может быть вынесен в течение восьми дней со дня ареста.

Только если обе эти предпосылки гарантированы, фюрер и верховный командующий будут уверены, что судопроизводство в оккупированных областях окажет необходимое устрашающее действие.

В противном случае в будущем обвиняемые должны тайно отправляться в Германию и дальнейший разбор дела необходимо проводить там. Устрашающее действие этого мероприятия заключается в следующем:

а) в бесследном исчезновении обвиняемого,

в) в том, что о его местонахождении и его судьбе не должно просачиваться никаких сведений.

Приказ фюрера в настоящий момент следует применять только на оккупированных западных территориях (в Норвегии, Нидерландах, Бельгии, Франции)».

Тюремный священник Пёльхау не раз встречал в тюрьме Плётцензее людей, посаженных туда по приказу «Тьма и туман». Среди них были норвежцы и голландцы, студенты и коммерсанты, учителя и простые рыбаки. «По специальному приказу Гиммлера, — писал Пёльхау, — они должны были исчезнуть во тьме и тумане для всего света, и это имело цель — устрашить близких из числа гражданских лиц».