Корнелий Тацит - История

19. Около этого же времени посланный Цивилисом вестник нагнал на дороге когорты батавов и каннинефатов, по приказу Вителлия двигавшиеся к Риму53. Солдаты тотчас же начали грубить командирам и нагло требовать награды за проделанный поход, удвоения жалованья, увеличения числа конных бойцов54. Вителлий действительно обещал им все это, но сейчас они возобновили свои домогательства вовсе не с целью получить обещанное, а в поисках повода для мятежа. Согласившись на многие из их требований, Флакк достиг лишь того, что батавы и каннинефаты выдвинули новые претензии, которые, как они заведомо знали, удовлетворить невозможно. Они отказались подчиняться приказам Флакка и двинулись в Нижнюю Германию на соединение с Цивилисом. Гордеоний созвал трибунов и центурионов, дабы посоветоваться, следует ли силой принудить когорты к повиновению. Флакк был трус по натуре; командиры его не доверяли ни явно что-то замышлявшим солдатам вспомогательных войск, ни своим наспех набранным легионам55, в итоге было постановлено оставить войска в лагерях56. Вскоре, однако, Флакк раскаялся в этом решении, и те самые люди, которые еще недавно убеждали его не трогаться с места, теперь стали его же упрекать в бездеятельности. Гордеоний сделал вид, будто собирается выступить в поход, и написал Гереннию Галлу, легату стоявшего в Бонне первого легиона, чтобы тот напал на батавов, когда они будут проходить мимо, сообщив при этом, что сам он идет по следам мятежных когорт, готовый обрушиться на них с тыла. Если бы Флакк и Галл действительно двинули свои войска и с двух сторон напали на противника, батавы были бы уничтожены. Но Гордеоний снова передумал и послал Галлу еще одно письмо, в котором убеждал его не препятствовать движению мятежников. В результате у солдат возникло подозрение, что легаты нарочно тянут время и дают мятежу разрастись. Отныне и прошлые события, и все, что случилось далее, люди стали объяснять не бездеятельностью солдат или силой противника, а одним лишь коварством полководцев.

20. Дойдя до Боннского лагеря, батавы отправили к Гереннию Галлу своих послов, которые изложили требования когорт. Послы объяснили, что батавы не считают себя врагами римлян, в чьих рядах они так долго сражались, но они устали от долгой бесплодной службы и мечтают только о том, чтобы вернуться на родину и отдохнуть; они никого не тронут, если им дадут идти своей дорогой, но, встретив сопротивление, сумеют силой проложить себе путь. Легат медлил с ответом, однако под давлением солдат вынужден был пойти на риск и принять сражение. Три тысячи легионеров, солдаты наспех собранных белгских когорт57, толпы местных крестьян и обозных слуг, в сражении трусливых и беспомощных, но хвастливых и дерзких, пока бой не начался, хлынули из всех ворот лагеря, надеясь подавить противника числом. Опытные, привыкшие к боям батавы построились клиньями, сплотили ряды и оказались неуязвимы со всех сторон, - не только спереди, но также с боков и с тыла. Клинья устремились вперед и без труда прорвали тонкие линии наших войск. Увидев, что белги не выдержали натиска, легионеры тоже дрогнули и в беспорядке бросились к лагерю. Больше всего народу погибло перед его воротами и под валами; рвы заполнились трупами; люди умирали не только под ударами противника, не только от ран, - в панике они сами давили друг друга, натыкались на свои же дроты. Одержав победу, батавы двинулись дальше, в обход Агриппиновой колонии. За все время пути они не позволили себе больше никаких враждебных действий. Битву под Бонном они оправдывали тем, что римляне, отказавшись удовлетворить их мирные требования, вынудили их прибегнуть к силе оружия.

21. После того как когорты ветеранов присоединились к Цивилису, в его распоряжении оказалась настоящая армия. Тем не менее он продолжал колебаться и не решался открыто выступить против римлян. Он привел всех своих людей к присяге Веспасиану и послал послов в оба легиона, запершихся после недавнего неудачного сражения в Старых лагерях, с предложением последовать его примеру. Полученный им вскоре ответ гласил: "Мы не принимаем советов ни от изменников, ни от врагов. У нас есть один принцепс - Вителлий. Ему мы останемся верны, за него будем биться до последнего вздоха. Не перебежчику-батаву решать за римлян, что им следует делать; пусть лучше готовится понести заслуженное наказание за свои преступления". Когда Цивилису прочли этот ответ, он пришел в неописуемую ярость. Все племя батавов взялось по его приказу за оружие, к ним присоединились бруктеры и тенктеры58, разосланные по всей Германии гонцы звали народ к восстанию, обещая добычу и славу.

22. Перед лицом надвигавшейся со всех сторон опасности легаты легионов Муний Луперк и Нумизий Руф принялись укреплять валы и стены лагеря. За долгие годы мирной жизни вокруг лагеря вырос целый поселок; его снесли, дабы не дать врагу воспользоваться постройками. Однако меры по обеспечению армии провиантом были приняты непредусмотрительно: солдатам разрешили силой отбирать продовольствие у окрестных жителей, и запасы, которых могло бы хватить надолго, оказались уничтоженными в несколько дней. В центре наступающей армии находился сам Цивилис с главными силами батавов; рассчитывая устрашить противника, густыми толпами высыпали на оба берега Рейна германцы; по приречным лугам проносились всадники; вверх по течению реки двинулся флот. Осажденные не понимали, что происходит: на них глядели значки старых римских когорт и рядом с ними изображения диких зверей, которые здешние племена обычно хранят в лесах и священных рощах, а идя в битву, несут перед собой; гражданская война сливалась с войной против варваров. Осаждающие надеялись, что непомерная длина валов тоже послужит им на пользу. Лагерь строился с расчетом на два легиона, а теперь его защищали едва пять тысяч римлян59да толпа торговцев и обозных слуг, сбежавшихся сюда, как только начались военные действия.

23. Одна часть лагеря лежала на пологом склоне холма, другая - на равнине. Когда Август создавал его, он рассчитывал, что здесь будут постоянные квартиры легионов, способных держать под контролем германские провинции и подавлять малейшее сопротивление; он и не предполагал, что настанет день, когда за этими самыми валами придется выдерживать осаду нашим войскам. Поэтому, полностью положившись на доблесть солдат и силу оружия, римляне и не подумали выбрать для лагеря не столь доступное место или обнести его дополнительными укреплениями. Батавы и зарейнские племена60расположились поодаль друг от друга, чтобы было яснее видно, кто ведет себя с большим мужеством. Сначала они издали обстреливали лагерь; почти все их стрелы, однако, попадали лишь в башни и зубцы стен, сами же варвары несли тяжелые потери от сыплющихся сверху камней. Тогда нападающие, оглашая воздух криками, бросились на штурм. Одни карабкались вверх по приставным лестницам, другие - по спинам построившихся черепахой товарищей. Еще минута - и многие из них добрались бы до вершины вала. Однако варвары хорошо сражаются лишь поначалу, пока дело само идет на лад; к тому же они слишком положились на счастье, сопутствовавшее им все последнее время; наткнувшись на мечи и щиты легионеров, они покатились обратно, падая в ров, где их настигали летевшие с вала копья и заостренные колья. Вскоре жажда добычи заставила их забыть о неудачах; они даже решились прибегнуть к помощи осадных орудий, столь им непривычных. Сами они не имеют никакого навыка в этом деле, но по указаниям перебежчиков и пленных изготовили грубый помост, поставленный на колеса, который передвигали, подталкивая сзади. Стоявшие на помосте бойцы поражали противника сверху; солдаты, спрятавшиеся под помостом, подкапывали под его защитой стены. Римляне обстреляли это нелепое сооружение камнями из баллисты и вскоре вывели его из строя. Тотчас же затем метательные орудия обрушили на варваров, занятых плетением фашин и подготовкой защитных навесов, огромные зажигательные стрелы. Вспыхнувшее пламя все ближе подбиралось к нападающим; от мысли взять лагерь штурмом пришлось отказаться, и решено было взять его измором. Цивилис знал, что продовольствия осажденным хватит всего лишь на несколько дней, что лагерь полон людей, неспособных носить оружие, и возлагал надежду на предательство измученных голодом солдат, на непостоянство рабов и случайности войны.