Гельмут Гюнтер - Горячие моторы. Воспоминания ефрейтора-мотоциклиста. 1940–1941

Прямо у меня за спиной раздался сухой щелчок выстрела из карабина.

– Ах ты, тварь! – пробормотал Вилли. – Ну что? Доигрался?

Только он это произнес, как со стоящего прямо перед нами дерева свалился русский. Представляете, он один спрятался на дереве, дождался подхода наших артиллеристов, а потом перещелкал орудийный расчет! Ну что тут скажешь! Могу только шляпу снять перед таким храбрецом. Ведь он знал, какова будет его участь – ему ни за что не спастись! Этот и подобные примеры и приводили нас в смятение в этой стране. Здесь опасность могла подстеречь тебя где угодно.

С юга доносился шум боя. Там сражалась 3-я рота под командованием Тиксена. А вот никого из 2-й роты я так и не увидел. Видимо, тоже где-то поблизости отстреливались от иванов, кто знает?

Было ясно, что русские сосредоточили силы на другом берегу Березины, чтобы не дать нам форсировать реку. Но в данный момент ни о каком форсировании реки речи быть не могло. Интенсивный артобстрел противника вынудил нас укрыться. Чудом было то, что русские вообще подпустили нас к этим домам. А укрытием могли служить лишь довольно мелкие кюветы по обе стороны широкой дороги, идущей как раз к строениям рядом. Русским ничего не стоило перебить нас всех до единого с другого берега Березины, поскольку мы для них находились на расстоянии винтовочного выстрела. Все складывалось весьма неприятно! Впрочем, здесь заправлял Клингенберг, а для этого человека не существовало ничего невозможного. С тех пор как он удостоился Рыцарского креста, всем стало понятно, что это за личность. За всю свою службу я не видел командира отважнее, целеустремленнее, который мгновенно овладевал любой ситуацией. Редко от Клингенберга кто-нибудь слышал похвалу в свой адрес, однако все его приказы были продуманны и верны. Тогда он принял командование батальоном. Штурмбаннфюрер Зехендер был где-то на задании, а оберштурмфюрер Вагнер командовал 2-й ротой.

В Белграде, в тот день, когда Клингенбергу вручили Рыцарский крест, я случайно едва не столкнулся с ним на лестнице казармы. Я тут же приветствовал его, едва не вывихнув руку от усердия. И чуть было не грохнулся прямо на ступеньках, потеряв равновесие оттого, что вынужден был внезапно остановиться. Он это заметил. И несколько секунд стоял молча, вперив в меня взор голубых глаз. Потом едва слышно произнес:

– Мне наказать вас за членовредительство и уклонение от службы?

– Не понял вас, гауптштурмфюрер!

– Вы что же, рассчитываете схватить простуду и тем самым уклониться от несения службы?

И уже куда громче, вполне командирским голосом добавил:

– Застегнуть ширинку!

Боже милостивый! А я-то только что из сортира! И конечно же забыл в спешке застегнуть эти несколько злосчастных пуговиц. Дрожащими пальцами я выполнил приказание и молниеносно исчез из поля зрения гауптштурмфюрера.

Многое приходилось мне слышать о Клингенберге, и правду, и неправду. Но – и я в этом убедился, узнав этого человека по-настоящему лишь в России, – когда нас всех можно было списать в расход, потому как преимущество было на стороне противника, если с нами был Клингенберг – а его вскоре назначили командиром мотоциклетного батальона, – все шло как по маслу. Этот офицер с его умением находить выход из любой ситуации был своего рода стабилизирующим фактором. Хотя нельзя сказать, что остальные офицеры были растяпами. Гауптштурмфюреры Тиксен, Геменд, Вагнер, Хинце, Вайдингер были командирами, которым было по плечу все, ну или почти все. И их дальнейшая служба подтвердила это. Тиксен погиб в должности командира танкового полка в Нормандии, Вайдингер впоследствии принял командование прославленным пехотным полком СС «Дер Фюрер».

В пяти метрах за деревом возвышалась рослая фигура Клингенберга. Приставив к глазам бинокль, он изучал местность. Случайно упавший луч солнца зайчиком отразился от Рыцарского креста. Обстрел усиливался. Было выдвинуто еще одно противотанковое орудие, и теперь уже две пушки методично расстреливали строения перед нами и на другом берегу Березины. До меня доносились и выстрелы наших пехотинцев, занявших позиции где-то позади нас в деревне. Напряжение нарастало, что-то должно было произойти. Клингенберг наверняка имел план действий.

Взвизгнули тормоза – позади нас одна за другой подъехали две тяжелые восьмиколесные бронемашины Sd. Klz. 231 разведывательного батальона. Клингенберг переговорил с командиром группы (обершарфюрером), и мы с Вилли получили приказ:

– Обеспечьте прибытие сюда Геменда и как можно больше его бойцов… И побыстрее!

Мы оставили наши мотоциклы: ехать под обстрелом – сущее безумие. Поэтому пришлось отправляться на поиски Геменда пешком. Прикрываясь где только возможно, мы продвигались по деревне. И обнаружили прямо на деревенской улице гауптштурмфюрера Геменда. Он вспотел, даже маскировочную куртку расстегнул.

– Гауптштурмфюрер, вам как можно скорее надлежит прибыть со всеми имеющимися в распоряжении людьми к гауптштурмфюреру Клингенбергу.

Геменд, выслушав меня, кивнул, и мы тут же отправились назад. Несколько раз пришлось падать ничком, чтобы не угодить под пули противника. Еще несколько метров, и я бросился на землю рядом с Клингенбергом.

– Ваше приказание выполнено! Гауптштурмфюрер Геменд скоро прибудет!

За время нашего отсутствия обстановка изменилась. Бронемашины вынуждены были отойти на несколько десятков метров. По обе стороны от них замерли в напряженном ожидании спешенные мотоциклисты, ставшие пехотинцами.

Противотанковые и легкие пехотные орудия сосредоточили огонь на Перевозе. Строения в Перевозе были разбиты снарядами. Над рекой поднимались густые клубы черного дыма, которые ветер уносил на восток. Дым очень мешал обзору. Водители бронемашин запустили двигатели. В одну из них вскочил Клингенберг, и серозеленые чудища, изрыгая огонь, медленно двинулись вперед. Унтерштурмфюрер Хильгер и гауптштурмфюрер Геменд находились во второй бронемашине. Мотоциклистам пришлось избрать для передвижения придорожные канавы. Пока мы с Вилли раздумывали, использовать ли нам мотоциклы или же наступать на своих двоих, Хильгер крикнул нам из бронемашины:

– Давайте на мотоциклы и вперед!

И бронемашина, подняв густое облако пыли, исчезла.

– Иисус, Мария и Иосиф… У него точно крыша поехала! – взвыл Вилли.

Я был совершенно согласен со своим товарищем, но что мы могли поделать? Приказ есть приказ! Сев на мотоциклы, мы двинулись за нашей небольшой колонной. Я – позади бронемашины Клингенберга, а Вилли пристроился за бронемашиной Хильгера.

Трудно описать, что мы тогда чувствовали. Автоматические 20-мм пушки бронемашин вели беглый огонь по русским на противоположном берегу, те отвечали в том же духе, а мы, пригнувшись, буквально ползли на своих мотоциклах, каждую секунду ожидая, что нас разорвет на куски. Время от времени бронемашины останавливались – для прицельной стрельбы по врагу. И всегда эти остановки были для нас неожиданностью, приходилось тормозить, это не составляло труда, благо что мы ползли на первой передаче, задыхаясь от порохового дыма и выхлопных газов. Но, невзирая ни на что, я старался не отрываться далеко от идущей впереди бронемашины.