Гровер Ферр - Убийство Кирова: Новое расследование

С учетом всего этого надзор НКВД за этими «бывшими» оппозиционерами был единственной надлежащей мерой. В соответствии с собственными показаниями Ягоды этот надзор мог бы предотвратить убийство Кирова — если бы не вмешался сам Ягода, чтобы прекратить надзор.

Нам это известно — и Юрий Седов должен был тоже знать об этом в 1990 г., так как он и его коллеги-исследователи имели доступ ко всему в советских архивах, а также к архивам Троцкого в США. Седов знал это, но бессовестно скрыл это от своих читателей в 1990 г. В 2010 г. Лено совершил такой же поступок.

Лено игнорирует огромное количество имеющихся доказательств, касающихся убийства Кирова. С точки зрения количества, большинство их включено в свидетельские показания, связанные с тремя публичными Московскими процессами. Эти свидетельства так обширны, что мы отложим их рассмотрение в отдельное исследование.

Как Лено описывает во «Введении», ему все-таки удалось получить привилегированный доступ к такому количеству архивных материалов. Но, несмотря на этот беспримерный, хотя и далекий от полного, доступ к неопубликованным материалам, касающимся убийства Кирова, Лено не рассматривает некоторые свидетельства, которые уже давно доступны широкой публике. Здесь мы рассмотрим доказательства, которые Лено просматривает очень кратко или вообще игнорирует.

Мне известны десять таких документов:

— Допрос Котолынова от 12 декабря 1934 г.;

— Допрос Царькова от 13 декабря 1934 г.;

— Допрос Котолынова от 19 декабря 1934 г.;

— Допрос Горшенина от 21 декабря 1934 г.;

— Допрос Мильды Драуле от 11 декабря 1934 г. (К 258);

— Допрос Румянцева от 22 декабря 1934 г. (К 364);

— Допрос Тарасова от 22 декабря 1934 г. (К 364);

— Допрос Евдокимова от 24 декабря 1934 г. (К 365);

— Допрос Горшенина от 24 декабря 1934 г. (К 365).

Вдобавок Лено полностью пропускает некоторые части официального обвинения подсудимых по делу Кирова от 24–25 декабря (Л 345–352). Я также рассмотрю здесь эти части.

Допрос Котолынова от 12 декабря 1934 г.

На с. 316 Лено резюмирует следующие показания Котолынова:

Котолынов признал, что после поражения оппозиции в 1927 г. зиновьевцы продолжали сохранять «автономную организацию» и что их повторное вступление в партию в 1928 г. было «намеренным маневром». Он признал, что бывшие зиновьевцы несли «политическую и моральную ответственность за убийство Кирова», потому что они «воспитали Николаева в атмосфере враждебности к руководству коммунистической партии».

Примечание к этому отрывку относится к архивному документу, который, естественно, не может увидеть ни один из его читателей. По какой-то причине Лено скрывает от своих читателей то, что это свидетельство было опубликовано уже давно (Лубянка 1922–1936, 577–578) и что он не упоминает некоторые из важных моментов, которые он содержит.

В этом признании Котолынов делает следующее:

• он признается в «двурушничестве»;

• Котолынов обвиняет непосредственно Зиновьева и Каменева, называя их лидерами тайной зиновьевской организации;

• он называет членов как ленинградской, так и московской организаций зиновьевцев.

Возможно, самым поразительным является то, что:

• Котолынов подтверждает, что Николаев был членом тайной антипартийной ленинградской группы зиновьевцев.

Двурушничество

Котолынов вдается в подробности, признавая, что заявления зиновьевцев касательно того, что они теперь поддерживали партийную линию (это было условием повторного вступления в партию), были умышленно фальшивыми.

Ответ: После разгрома партией зиновьевско-троцкистского блока зиновьевцы продолжали существовать как самостоятельная организация.

Все мы, зиновьевцы, продолжали поддерживать организационные связи и все декларации ЗИНОВЬЕВА об отказе от своих антипартийных взглядов и от борьбы с партией рассматривали как маневренную тактику.

Прямым подтверждением этой тактики является письменная директива ЗИНОВЬЕВА от 30.VI.28 г., о которой я уже показывал, дававшая установку на обман партии. Лично я вместе с другими членами организации скрыл от партии это письмо ЗИНОВЬЕВА и в последующем проводил его в жизнь.

В частности, в момент возвращения в партию в августе 1928 года я, РУМЯНЦЕВ, ТАРАСОВ И., ведя переговоры с т. ЯРОСЛАВСКИМ, фактически направлялись КАМЕНЕВЫМ, и последний, после нашей информации о переговорах с т. ЯРОСЛАВСКИМ, редактировал окончательный текст нашего заявления о приеме в партию.

Лено пропускает то, что здесь Котолынов обвиняет непосредственно и Зиновьева, и Каменева в том, что они отдали руководство тем, кто лгал партии, повторно вступая в нее. Когда следователь НКВД Люшков спросил его: «Кто является руководителем этой контрреволюционной организации?» — в настоящем времени — Котолынов назвал и их обоих, и остальных.

Вопрос: Кто является руководителем к.-р. организации?

Ответ: ""Руководят организацией ЗИНОВЬЕВ, КАМЕНЕВ и связанные с ними ЕВДОКИМОВ, БАКАЕВ, ХАРИТОНОВ и ГЕРТИК.""

Здесь Котолынов называет непосредственно Зиновьева и Каменева руководителями подпольной зиновьевской организации. Этот отрывок устанавливает факт существования московского центра подпольных антипартийных активистов-зиновьевцев под руководством Зиновьева и Каменева. Лено здесь скрывает обвинение их Котолыновым. Скорее всего, он делает это потому, что признание Котолынова очень неудобно для необоснованной теории Лено, что в действительности не существовало никакого «московского центра» и что Зиновьев и Каменев были ложно обвинены Сталиным (как и все остальные кроме Николаева, на чем настаивает Лено).

Зиновьев и Каменев лгали

В течение декабря 1934 г. и января 1935 г. как Зиновьев, так и Каменев давали показания, что они больше не руководят такой организацией. На допросе от 22 декабря 1934 г., который частично воспроизводит Лено, Зиновьев сделал следующие заявления:

Настроения, которые я описал, оставались у меня до 1932 г. Естественно, в таком настроении я ругал партийное руководство и лично товарища Сталина. Но с того времени, как я вернулся из Кустаная, я не испытывала таких нездоровых чувств. Я ни с кем не встречался, не вел антипартийных бесед, я не знаю ни о какой организации, ни о каком центре(Л 330).

Каменев сделал подобное заявление в одном допросе, который у нас есть, от 17 декабря 1934 г. из архивов Волкогонова.

Отрицаю не только руководство какой-либо к.-р. антипартийной организации, но и принадлежность к ней, а также свою осведомленность о существовании подобных организаций. С момента отъезда в Минусинск / ноябрь 1932 г. / я ни с кем из б. участников зиновьевско-троцкистского блока не поддерживал связей и никого из них не видел.