Абдурахман Авторханов - Технология власти

Вполне естественно, что в таких условиях не могло быть и речи не только о существовании общественных наук, пусть даже марксистских, но и о малейшем проблеске самостоятельной мысли в области той или иной науки. Если это и случалось иной раз, то люди, так называемые ученые, начинали друг друга бомбардировать цитатами из Сталина, пока сам Сталин не объяснял, какую из своих цитат он считает теперь искомой истиной (вспомним хотя бы дискуссию по философии до войны, дискуссию по языкознанию и политэкономии после войны).

Вот этот, по словам самого же Сталина, "аракчеевский режим в науке" и привел к ликвидации в СССР общественных наук, к полной стагнации теоретической мысли. Журнал "Вопросы истории" сформулировал тот же вывод, но в несколько мягкой форме: "Атмосфера культа личности, — писал журнал, — вела к консерватизму и застою в науке. У нас имеются люди, которые боятся всякого нового слова и не желают расстаться с привычными взглядами" [331] "Вопросы истории", 1956, № 7, стр. 222. .

Период с XX съезда (февраль 1956 г.) и до октября 1956 года был периодом переоценки сталинского наследства в общественных науках, литературе и искусстве. Этот период характеризуется явно выраженными противоположными тенденциями: с одной стороны, коллективное руководство старается продолжать курс на десталинизацию, но десталинизацию, контролируемую сверху; с другой, массы, даже партийные массы, научные и творческие кадры, поняв развенчание Сталина, как провозглашение научной и творческой свободы, начинают переходить намеченные сверху "контрольные границы" и критиковать не столько Сталина, сколько сталинскую систему. В Кремле с самого начала {а не после польских и венгерских событий, как принято думать) понимали, что вторая тенденция смертельно опасна для режима, и поэтому Хрущев еще в своем "закрытом докладе" указывал на необходимость осторожного развенчания Сталина в рамках системы. Буквально через неделю после своей первой статьи против Сталина "Правда" выступила со второй статьей (5 апреля 1956 г.). В ней ударение уже делалось на борьбу против "демагогов" и "гнилых элементов", которые "под видом борьбы против культа личности Сталина критикуют линию партии".

С таким же предупреждением выступили журналы "Коммунист" и "Партийная жизнь". Последний писал уже в марте 1956 года:

"На некоторых собраниях имелись случаи демагогических выступлений… было бы политической слепотой не видеть того, что отдельные гнилые элементы под видом осуждения культа личности пытаются поставить под сомнение правильность политики партии, и, по сути дела, перепевают избитые клеветнические измышления зарубежной реакционной пропаганды" [332] "Партийная жизнь", 1956, № 6, стр. 20. .

Партийное руководство увидело, что диалог с народом в отношении критики Сталина, даже в области теории, — вещь опасная, что трудно провести какую-то демаркационную линию между Лениным и Сталиным, между Сталиным и сталинской системой, что трудно, да и невозможно, указать точные страницы и пункты, в которых Сталина можно критиковать, не критикуя идеологии режима. Поэтому Хрущев, особенно в свете кризиса в Восточной Европе, внес "ясность" в дискуссии вокруг Сталина [333] Речь Хрущева. "Правда", 19.1.1957. , заявив, что Сталин был и остается выдающимся "марксистом-ленинцем" и идеалом коммуниста.

После речей Хрущева в канун нового, 1957, года и 8 января в защиту имени Сталина уже перестала быть "модной" критика "ошибок" Сталина в области теории, но это не означает, что такая критика вообще прекратилась и что его ошибки амнистированы.

В связи с этим надо отметить, что Хрущев, конечно, ничего принципиально нового в вышеуказанных речах не говорил, что расходилось бы, как это бессознательно полагают, с политической оценкой, данной Хрущевым Сталину в его "закрытом докладе" от 25 февраля 1956 года.

В самом деле, как начал и окончил свой доклад Хрущев? Вот начало его речи:

"Целью настоящего доклада не является тщательная оценка жизни и деятельности Сталина. О заслугах Сталина при его жизни уже было написано достаточное количество книг, брошюр и работ. Роль Сталина в подготовке и осуществлении Великой Октябрьской Социалистической революции, в гражданской войне и в борьбе за построение социализма в нашей стране известна во всем мире" [334] Н. С. Хрущев. "Доклад на закрытом заседании XX съезда КПСС", стр. 3. .

А вот и конец:

"Однако в прошлом у Сталина несомненно были большие заслуги перед партией, перед рабочим классом и перед международным рабочим движением…" [335] Там же, стр. 54. .

Другое дело, конечно, что ни начало, ни конец доклада Хрущева не вязались с тем списком чудовищных преступлений Сталина даже против собственной партии, который он докладывал съезду, но в этом начале и конце уже содержались нынешние оценки Хрущева о Сталине. Но, как выше указывалось, публичная реабилитация имени Сталина Хрущевым не означала в глазах коллективного руководства амнистии так называемых "ошибок" Сталина.

К этим "ошибкам" журнал "Коммунист" вновь вернулся уже в феврале 1957 года, разбирая вопрос о том, были ли правильны постановления ЦК 1946–1948 годов в области литературы и искусства ("ждановщина"). Писатели, художники и композиторы особенно резко критиковали многие из установок этих постановлений как "последствия культа личности" и голого администрирования в области художественного творчества. Разумеется, ЦК не мог согласиться с такой критикой, особенно после польского и венгерского опыта. Но ЦК не мог и полностью настаивать на них даже после этих событий. Слишком уже велико было давление самих писателей, слишком уже ярка была сталинская печать на этих постановлениях. В статье "Коммуниста говорится:

"Ленинские принципы руководства в области литературы и искусства как раз и направлены против какой-либо "опеки", против вмешательства в процесс художественного творчества. Разумеется, последствия культа личности не могли не отразиться на литературе и искусстве. В период, культа личности Сталина были и элементы (!) администрирования, и необоснованной резкой критики, и т. п… Перегибы перегибами, однако основное направление… состояла в осуществлении марксистско-ленинских принципов…" [336] "Коммунист", 1957, № 3, стр. 15., .

Но редакция "Коммуниста" хорошо знает, что труден возврат к ждановщине — сталинщине в литературе… отсюда ряд оговорок и отступлений от названных постановлений. Журнал пишет:

"Но марксизм-ленинизм требует конкретного исторического подхода ко всякому явлению, в том числе и к различным партийным документам, принятым в определенной исторической обстановке. Было бы грубейшим формализмом, начетничеством применять каждую букву этих постановлений к новой обстановке, к новым условиям… некоторые их положения устарели, некоторые нуждаются в уточнениях" [337] Там же, стр. 21. .