Абдурахман Авторханов - Технология власти

Хотя соответствующее решение было принято XII съездом и закреплено в уставе партии, но ЦКК с самого начала сделалась лишь одним из "рычагов" самого Сталина в борьбе с оппозициями, так как во главе ее Сталин ставил лишь своих личных друзей и "соратников" (во главе ЦКК стояли — один за другим — Куйбышев, Орджоникидзе, Андреев). И все-таки ЦКК, как юридически независимый высший суд партии, оставалась потенциально опасным конкурентом и создавала некое "двоевластие" в партии. Поэтому при "перестройке рычагов пролетарской диктатуры" этот рычаг вообще оказался лишним. Его Сталин и ликвидировал. Вновь созданная Комиссия партийного контроля, которая тогда все еще формально избиралась съездом, была превращена теперь просто в исполнительный орган ЦК. Была ликвидирована и Рабоче-крестьянская инспекция (Рабкрин), вместо которой создана Комиссия советского контроля при Совнаркоме. Таким образом, законодатель партии стал одновременно и ее судьей в лице одного человека. Это, пожалуй, было не "злоупотребление", а завершение логического процесса.

В том же духе подвергли пересмотру устав партии. Последний устав 1926 года явно "устарел". В нем все еще были крупные следы "внутрипартийной демократии" и старой теории "коллективного руководства", которая была провозглашена самим же Сталиным после смерти Ленина. Надо было и его привести в соответствие с условиями "реконструктивного периода", как выражались теперь.

В старом уставе говорилось в пункте 83 [133] "ВКП(б) в резолюциях…", 1933, ч. II, стр. 221. : "Внутри партии обсуждение всех спорных вопросов партийной жизни вполне свободно до тех пор, пока решение не принято".

Этот пункт был исключен из нового устава. По существу ликвидирован был и пункт 14, в котором говорилось [134] Там же, стр. 212. :

"Все партийные организации автономны в решении местных вопросов".

В новый устав вносилось дополнение к этому в следую. щей редакции [135] "КПСС в резолюциях…",1953,ч. II,стр.779 :

"…поскольку эти решения не противоречат решениям партии".

Старый устав требовал ежегодного созыва всесоюзного съезда партии, на котором обсуждаются все вопросы внешней и внутренней политики, принимаются по ним решения и происходят выборы ЦК и ЦКК, а новый устав предусматривает созыв съезда один раз в три года.

В новый устав вносятся и другие пункты, которые бьют в одну точку: в унификацию и единовластие. Съезд отказывается от своей важной, а для Сталина и решающей, компетенции — принимать самому решения о чистке партии. Отныне Секретариат и Политбюро будут чистить партию.

В соответствующем решении съезда говорится [136] Там же, стр. 777. :

"9. Периодическими решениями ЦК ВКП(б) проводятся чистки для систематического очищения партии от:

— классово-чуждых и враждебных элементов;

— двурушников, обманывающих партию и скрывающих от нее свои действительные взгляды…;

— открытых и скрытых нарушителей железной дисциплины…;

— перерожденцев, срастающихся с буржуазными элементами;

— карьеристов, шкурников…; морально — разложившихся…;

— пассивных, не выполняющих обязанностей членов партии…"

Под одну из таких категорий можно подвести любого коммуниста — от высшего бюрократа и до рядового члена партии — если бы была необходимость в его ликвидации.

В устав был введен впервые и другой важный для ЦК пункт. В нем говорится:

"60. Члены партии, отказывающиеся правдиво отвечать на вопросы Комиссии партийного контроля, подлежат немедленному исключению из партии [137] Там же, стр. 787. ".

Выборность секретарей партийных организаций, которая, начиная с середины двадцатых годов, была простой формальностью, превращается теперь и юридически в назначенство сверху, но ЦК партии до сих пор назначал лишь секретарей обкомов, крайкомов и ЦК национальных компартий. Секретари райкомов назначались соответствующими обкомами. В соответствии с постановлением ноябрьского пленума ЦК ВКП(б) 1934 года, назначать и смещать и этих секретарей имеет право только ЦК, то есть его организационно-инструкторский отдел. В названном постановлении сказано [138] Там же. : "Обязать обкомы, крайкомы и ЦК нацком-партий представить… на утверждение ЦК ВКП(б) всех секретарей районных комитетов партии…"

Такова была обстановка в партии, когда 1 декабря 1934 года коммунист Леонид Николаев убил коммуниста Сергея Кирова в коридоре Смольного в Ленинграде.

На эту тему написаны десятки, если не сотни книг. Во всех этих книгах неизменно ставился один и тот же вопрос: почему Сталин пошел на столь чудовищный террор не только против народа, но даже и против собственной партии, когда ни в народе, ни в партии уже не было даже намека на какую-либо организованную оппозицию против режима? "Революция пожирает своих детей", "великий эксперимент требует великих жертв", — отвечали одни. "Сталин сумасброд, деспот и садист", — отвечали другие. Теперь дан и третий ответ Хрущевым в его "закрытом докладе" на XX съезде КПСС [139] Н. С. Хрущев. "Доклад на закрытом заседании XX съезда КПСС", стр. 59. :

"Сталин смотрел на все это с точки зрения интересов рабочего класса, интересов трудящегося народа, интересов победы социализма и коммунизма. Мы не можем сказать, что его поступки были поступками безумного деспота. Он считал, что так нужно поступать в интересах партии, трудящихся масс, во имя защиты революционных завоеваний. В этом-то и заключается трагедия!"

Первые ответы ищут закономерности в исторических аналогиях или в личных качествах человека. Последний ответ ищет алиби для соучастников сталинских злодеяний, хотя и правильно подчеркивает, что Сталин далеко не был "безумным деспотом". Однако Сталин не был и политическим актером, который повторял на русской сцене давно заученные роли из старых трагедий — деспотов, тиранов или даже термидорианцев — лишь бы все шло "согласно истории". Да, он апеллировал и к истории, но чтобы брать из нее то, чего не было, но должно было быть для успеха дела. Апеллировал не столько к успехам исторических фигур своего характера (если вообще были таковые), сколько к урокам их конечных падений, чтобы избежать самому этой судьбы. По этой части, конечно, мы не найдем никаких прямых указаний ни в "Сочинениях" Сталина, ни в "разоблачениях" Хрущева. То было некое устное "руководство, как захватить, удержать и расширить личную власть", куда Сталин не разрешил бы заглянуть не только нам, но и своим близким ученикам.

Но странное дело: одну из страниц этого неписанного "руководства" Сталин все-таки огласил как раз людям, которые находились вне политики советским художникам. Я придаю этой одной странице больше значения, чем всем книгам и речам Сталина, чем всем книгам и речам о Сталине, если мы хотим понять внутренние мотивы и найти психологический ключ к террористической практике Сталина в тридцатых годах. Речь идет о беседе Сталина 24 февраля 1947 года с народным артистом СССР Н. К. Черкасовым и известным кинорежиссером С. М. Эйзенштейном. Беседа эта изложена в книге Н. К. Черкасова "Записки актера".