Сергей Соловьев - История России с древнейших времен. Том 2. От конца правления Ярослава I до конца правления Мстислава Торопецкого. 1054-1228 гг.

Между тем Давыд Ростиславич, спасшись от плена, которым угрожал ему Святослав, прибежал в Белгород, к брату Рюрику; тот, услыхавши, что Киев оставлен Святославом, поехал туда и сел на столе отцовском и дедовском, но, предвидя сильную борьбу, стал набирать союзников: послал за князьями луцкими, сыновьями Ярослава, Всеволодом и Ингварем, и привел их к себе; послал за помощию к галицкому князю Ярославу, которая явилась с боярином Тудором, а брата Давыда послал в Смоленск на помощь к старшему брату Роману. Но Давыд встретил на дороге гонца, который вез ему весть о смерти Романа; Давыд со слезами продолжал путь, при въезде в Смоленск был встречен духовенством со крестами, всеми гражданами и занял братнее место. По Романе, говорит летописец, плакали все смольняне, вспоминая его доброту (добросердие), а княгиня его, стоя у гроба, причитала: „Царь мой добрый, кроткий, смиренный и правдивый! Вправду дано было тебе имя Роман, всею добродетелию похож ты был на св. Романа (т. е. св. Бориса); много досад принял ты от смольнян, но никогда не видела я, чтоб ты мстил им злом за зло“. И летописец повторяет, что этот князь был необыкновенно добр и правдив. Давыд, похоронивши брата, прежде всего должен был думать о защите своей волости, потому что оставшиеся в Чернигове князья, Ярослав с Игорем, не видя ниоткуда нападения на свою волость, решились сами напасть на волость Смоленскую и пошли с половцами сначала к Друцку, где сидел союзник Ростиславичей, Глеб Рогволодович, Но если один из полоцких князей был за Ростиславичей, то большинство его родичей было против них; мы видели здесь усобицу между тремя племенами или линиями – Борисовичами, Глебовичами и Васильковичами, причем Ростиславичи смоленские деятельно помогали Борисовичам и Васильковичам; но теперь, вероятно, вследствие родственной связи с Ростиславичами северными видим Васильковичей в союзе с черниговскими князьями против Ростиславичей смоленских. У Друцка соединились с Черниговскими полками Всеслав Василькович полоцкий, брат его Брячислав витебский и некоторые другие родичи их с толпами ливов и литвы: так, вследствие союза полоцких князей с Черниговскими в одном стане очутились половцы вместе с ливами и литвою, варвары черноморские с варварами прибалтийскими. Давыд смоленский со всеми полками приехал к Глебу в Друцк и хотел дать сражение Черниговским до прихода Святослава из Новгорода, но Ярослав с Игорем не смели начать битвы без Святослава, выбрали выгодное положение на берегу Дручи и стояли целую неделю, перестреливаясь с неприятелем через реку, но как скоро явился к ним Святослав, то построили гать на Друче с тем, чтоб перейти реку и ударить на Давыда: тогда последний, в свою очередь, не захотел биться и побежал в Смоленск. Святослав приступил к Друцку, пожег острог, но не стал медлить под городом и, отпустив новгородцев, сам пошел в Рогачев, а из Рогачева Днепром поплыл в Киев, тогда как Игорь с половцами дожидался его против Вышгорода.

Услыхав о приближении Святослава, Рюрик выехал из Киева в Белгород и отправил войско против половцев, которые с Игорем северским расположились станом у Долобского озера; войском начальствовал князь Мстислав Владимирович, при нем находился тысяцкий Рюриков Лазарь с младшею дружиною, Борис Захарыч, любимый воевода Мстислава Храброго, с людьми молодого княжича своего Владимира, которого отец, умирая, отдал ему на руки, и Сдеслав Жирославич – воевода Мстислава Владимировича с трипольскими полками. Половцев было много: они лежали без всякой осторожности, не расставив сторожей, надеясь на силу свою и на Игорев полк. Черные клобуки, не слушаясь приказа русских воевод, бросились на половцев, врезались в их стан, но были отброшены назад и в бегстве смяли дружину Мстиславову, которая также обратилась в бегство, а за нею и сам князь. Но лучшие люди остались: Лазарь, Борис Захарыч и Сдеслав Жирославич; не смутившись нимало, они ударили на половцев и потоптали их; много варваров перетонуло в реке Чарторые, другие были перебиты или захвачены в плен, а князь Игорь сел в лодку и переправился на восточный берег. Но Рюрик воспользовался этою победою только для того, чтоб получить выгодный мир у Святослава, у которого никак не надеялся отнять старшинство; Святославу также не хотелось еще раз выезжать из Киева, и он обрадовался предложению Рюрика, который уступал ему старшинство и Киев, а себе брал всю Русскую землю, т. е. остальные города Киевской волости. Вслед за этим был заключен мир и со Всеволодом суздальским, который возвратил Святославу сына его, Глеба; мир между Мономаховичами и Ольговичами был скреплен двойным родственным союзом: один сын Святослава, Глеб, женился на Рюриковне, другой, Мстислав, – на свояченице Всеволода (1182 г.).

Таким образом, сыну Всеволода Ольговича удалось окончательно утвердить за собою старшинство и Киев, но это старшинство имело значение только на юге; старший в племени Мономаховом не вступал с Святославом в борьбу за Киев, потому что Киев не имел уже для него прежнего значения, какое имел для отца его, Юрия; Всеволод наследовал все могущество того князя, который давал Киев из своих рук кому хотел; как много потерял Киев из своего материального значения после погрома от войск Боголюбского, ясно видно из всех описанных событий: при всех сменах и усобицах князей не слышно об участи киевлян, о сильном полку киевском, который решал судьбу Руси, судьбу князей во время борьбы Юрия Долгорукого с племянником; теперь страдательно подчиняются киевляне всем переменам, ничем не обнаруживают признаков жизни. Как силен был северный князь Всеволод и как слаб был пред ним старший князь Южной Руси, Святослав, доказательством служит следующее происшествие: в 1194 году Святослав созвал братьев своих – родного Ярослава и двоюродных Игоря и Всеволода и начал с ними советоваться, как бы пойти на рязанских князей, с которыми давно уже у Черниговских были ссоры за пограничные волости, но Ольговичи не смели прямо выступить в поход, а послали сперва ко Всеволоду суздальскому просить у него на то позволения; Всеволод не согласился, и Святослав должен был отложить поход. С Ростиславичами Святослав жил мирно, так же как видно из страха пред Всеволодом; в 1190 году грозила было вспыхнуть между ними ссора по причинам, о которых летопись говорит очень неопределенно: у Святослава, по ее словам, была тяжба с Рюриком, Давыдом и Смоленскою землею, поэтому он ездил и за Днепр сговориться с братьями, чтоб как-нибудь не потерять своих выгод, но Рюрик принял также свои меры: он переслался со Всеволодом и с братом Давыдом Смоленским, и все втроем послали сказать Святославу: „Ты, брат, нам крест целовал на Романовом ряду, который был заключен тобою, когда брат наш Роман сидел в Киеве; если стоишь на этом ряду, то ты нам брат, а если хочешь вспомнить давнишние тяжбы, которые были при Ростиславе, то ты договор нарушил, чего мы терпеть не будем; а вот тебе и крестные грамоты назад“. Святослав сначала много спорил с послами и отпустил было уже их с отказом, но потом надумался, возвратил их с дороги и целовал крест на всей воле Мономаховичей.