Касильда Жета - Секс на заре цивилизации. Эволюция человеческой сексуальности с доисторических времен до наших дней

В ТЕХ СООБЩЕСТВАХ, ГДЕ НЕТ ДВОЙНОГО СТАНДАРТА В СЕКСУАЛЬНЫХ ВОПРОСАХ, ГДЕ ДОПУСКАЮТСЯ МНОЖЕСТВЕННЫЕ СВЯЗИ, ЖЕНЩИНЫ ПОЛЬЗУЮТСЯ СЛУЧАЕМ ТАК ЖЕ ОХОТНО, КАК И МУЖЧИНЫ.

К любому из вышеупомянутых амазонских племён можно отнести слова Франса де Вааля о том, что самец «не имеет представления, какое совокупление приведёт к зачатию, а какое нет. Почти каждый [ребёнок] в группе может быть его. Если захотите построить социальную систему, где отцовство скрыто, лучшую работу, чем сделала сама природа в этой группе, трудно себе представить» 111. Цитата применима к любому обществу, практикующему ритуальные внебрачные связи. А написано всё это было про бонобо. Автор подчёркивал сексуальную преемственность, связывающую три самых близкородственных вида человекообразных обезьян: шимпанзе, бонобо и их противоречивого кузена – человека разумного.

В свете гиперсексуальности человека, шимпанзе и бонобо остаётся только удивляться, откуда вообще взялся взгляд, что женская сексуальная верность есть неотъемлемый результат миллионов лет эволюционного развития человека. В дополнение к прямым доказательствам, приведённым здесь, косвенные данные, свидетельствующие не в пользу общепринятого подхода, просто ошеломляющи.

Для затравки – вспомните, что количество моногамных видов приматов, живущих большими социальными группами, составляет ровно ноль – если не брать в расчёт человека как единственного зверя с подобными характеристиками. Несколько моногамных приматов, которые всё же существуют (из сотен видов), – все живут на деревьях. Из млекопитающих только 3 %, из позвоночных – один из десяти тысяч видов могут считаться сексуально моногамными. Внебрачные связи задокументированы в каждом претендующем на моногамность человеческом сообществе, когда-либо изучавшемся. Сегодня это главная причина разводов во всём мире. Но даже в последней редакции классического труда «Голая обезьяна», того самого, где Десмонд Моррис описывает футболистов, с удовольствием делящихся подружками, он всё же настаивает, что «среди людей сексуальное поведение реализуется почти исключительно в парном сожительстве», а «измены отражают несовершенство механизма парной связи» 112.

Слишком большое маленькое «несовершенство».

В то время как мы пишем эти строки, Си-эн-эн заявляет, что в Иране приведён в исполнение смертный приговор шести нарушителям супружеской верности путём побивания камнями. Перед тем как лицемерные грешники бросят первый камень, неверные мужья будут закопаны в землю по пояс. К женщинам, осмелившимся счесть свои тела действительно своими, проявили джентльменское снисхождение – их закопают по шею, очевидно, чтобы ускорить расправу. Однако в исторической перспективе такая жестокая казнь за сексуальные нарушения – ни в коем случае не является чем-то из ряда вон выходящим. «Иудаизм, христианство, ислам и индуизм исключительно озабочены наказанием за проявления женской сексуальной свободы», – пишет Эрик Майкл Джонсон. «В то время как „если кто будет прелюбодействовать с женой замужнею, если кто будет прелюбодействовать с женою ближнего своего, – да будут преданы смерти [оба] и прелюбодей, и прелюбодейка" [Левит, 20:10], но если любая незамужняя женщина имеет сексуальные отношения с неженатым мужчиной, то её надо привести „к дому её отца, и мужчины её города пусть побьют её камнями до смерти" [Второзаконие, 22:21]» 113.

ЕСЛИ БЫ МОНОГАМИЯ ИМЕЛА ГЛУБОКИЕ ЭВОЛЮЦИОННЫЕ КОРНИ У НАШЕГО ВИДА, КАК НАСТАИВАЕТ ОБЩЕПРИНЯТАЯ ТЕОРИЯ, ЭТИ ВЕЗДЕСУЩИЕ НАРУШЕНИЯ БЫЛИ БЫ РЕДКИ, И ДЛЯ ИХ ПРЕДОТВРАЩЕНИЯ НЕ ТРЕБОВАЛОСЬ БЫ СТОЛЬКО УСИЛИЙ.

Несмотря на столетия этих варварских наказаний, измены существовали и продолжают иметь место везде без исключения. Как отмечал Альфред Кинсли ещё в 1950-х, «даже в культурах с самыми суровыми попытками контролировать женские внебрачные половые контакты абсолютно ясно, что они имеют место, и зачастую с завидной регулярностью» 114.

Задумайтесь об этом. Ни один коллективный примат (кроме человека) не является моногамным, и супружеская неверность отмечена во всех изученных человеческих культурах, даже в тех, где нарушители, как правило, забиваются до смерти камнями. В свете необходимости угрозы такой кровавой расплаты трудно поверить в «натуральность» моногамии для нашего вида. Столько людей рискуют репутацией, карьерой, семьёй, даже мнением истории о своём президентстве – ради того, что противоречит их натуре? Если бы моногамия имела глубокие эволюционные корни у нашего вида, как настаивает общепринятая теория, эти вездесущие нарушения были бы редки, и для их предотвращения не требовалось бы столько усилий.

Ни одному существу на планете нет нужды угрожать смертью, чтобы заставить его действовать в согласии с собственной природой.

Поскольку мы рассматриваем альтернативный взгляд на сексуальность доисторического человека, не забывайте, что основа логики общепринятого подхода состоит из двух взамозависимых допущений:

• доисторическая мать и ребёнок нуждались в пище и защите, которые обеспечивал мужчина;

• женщине приходилось обменивать на это свою сексуальную независимость, чтобы он был уверен, что поддерживает собственного ребёнка.

СОВРЕМЕННЫЕ МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА ОДЕРЖИМЫ СЕКСОМ; ЭТО ЕДИНСТВЕННОЕ ЦАРСТВО ПЕРВОЗДАННОГО ПРИКЛЮЧЕНИЯ, ВСЁ ЕЩЁ ДОСТУПНОГО ДЛЯ БОЛЬШИНСТВА ИЗ НАС. КАК ОБЕЗЬЯНЫ В ЗООПАРКЕ, МЫ РАСТРАЧИВАЕМ ЭНЕРГИЮ НА ЕДИНСТВЕННОМ ОСТАВШЕМСЯ ИГРОВОМ ПОЛЕ. ВО ВСЁМ ОСТАЛЬНОМ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ ЗАКЛЮЧЕНА В КЛЕТКИ СТЕН, РЕШЁТОК, ЦЕПЕЙ И ЗАПЕРТЫХ ВОРОТ НАШЕЙ ИНДУСТРИАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ.

Общепринятый взгляд основан на идее, что рыночный обмен питательных белков и защиты на гарантированное отцовство был лучшим способом увеличить шансы ребёнка на выживание и достижение репродуктивного возраста. Ведь по Дарвину и его последователям, выживание потомства есть главный двигатель естественного отбора. А что если риск для детей мог быть уменьшен более эффективно с помощью прямо противоположного поведения? Почему обеспечение пищей, защитой, статусом должно быть заботой одного мужчины для одной женщины и её ребёнка, а не общим делом, если в обществе всё делилось поровну? Может, делёжка поровну внутри группы предлагала более эффективный подход к рискам доисторической реальности? А в свете этих рисков скрытое отцовство было преимуществом для выживания детей, поскольку большее число мужчин проявляли к ним интерес и участие?