Гарун Тазиев - На вулканах

Я даже начал опасаться, что извержение кончится и наши противники отпразднуют победу: сам вулкан, сказали бы они, доказал ненужность затеянной операции. Однако именно теперь, когда полемика зашла столь далеко, на первый план выдвигалась не столько необходимость защитить несколько гектаров земель или несколько зданий, сколько возможность отработать технику защитных мероприятий на случай, если какой-либо населенный пункт, может быть та же Катания, оказался бы в критическом положении. Преждевременная остановка извержения лишила бы нас возможности приобрести ценный опыт, а "победа" наших противников, при всем своем негативном характере, прозвучала бы похоронным звоном для любых грядущих начинаний.

На следующий день, 12 мая, случилось, как и опасались вулканологи, непредвиденное: уровень потока, который ранее колебался в обычных пределах на несколько десятков сантиметров вверх или вниз, внезапно поднялся до самого верха стенки. Это произошло так быстро, что мы не успели подготовиться, и лава перелилась через перемычку. Рабочие едва успели извлечь из шпуров свои инструменты и отойти на несколько метров, как огненная жидкость перевалила поверх стенки в самой ее низкой точке, потекла по крутому склону и вмиг залила всю площадку, где только что кипела работа.

К счастью, или, вернее сказать, по счастливой случайности, сразу после этого уровень лавы столь же резко упал, словно Гефест решил на этот раз ограничиться простым предупреждением. Площадка оказалась залитой слоем лавы толщиной не более 30 см. Однако лава не опустилась до прежнего уровня, то есть до 2 м ниже верхнего обреза стенки (такой уровень вполне обеспечивал безопасность работающих). Теперь до верха оставался всего метр, и хотя продолжать работу было можно, приходилось действовать с удвоенной осторожностью, дежурные, выставленные выше по течению, должны были еще внимательнее следить за колебаниями уровня, чтобы успеть вовремя подать сигнал тревоги.

Прежде чем продолжать бурение нижнего ряда шпуров, надо было очистить площадку. Разумеется, уже спустя несколько минут поверхность залившей ее лавы погасла и затвердела. Но если ходить по ней можно было без всякого риска, то стоять на месте и тем более устанавливать буровое оборудование нечего было и думать. Хотя с виду поверхность была черной и вполне твердой, в нижних слоях устойчиво держалась температура порядка 900oС, и жар оттуда шел такой, что находиться там было невозможно. Пришлось пустить в дело бульдозеры, грейдеры, скреперы, гидромолот. Они трудились двенадцать часов кряду, отбивая куски свежего лавового покрова, все еще багровые и пышущие жаром изнутри, и отгребая их к откосу, наваленному вдоль отводного канала.

В тот вечер мне надо было ехать в Педару на встречу с немецкими журналистами, и часов в восемь я ушел с площадки. Я договорился с Фанфаном и Франко, что они подъедут к ужину и мы спокойно обсудим создавшуюся ситуацию, потому что среди грохота бульдозеров рядом с расплавленной лавой толком не поговоришь. Если все пойдет как надо, наутро можно будет взрывать. По правде говоря, ничто не мешало сделать это уже вечером 12 мая или по крайней мере ночью, но нам не хотелось обижать телевизионщиков. Они уже который день с нетерпением дожидались этого часа, сидя на Монте-Кастелладзо, в нескольких сотнях метров ниже по склону, где силами префектуры для прессы была оборудована отлично защищенная смотровая площадка под внушительной крышей из крепких бревен, покрытых мешками с землей. Оттуда, не опасаясь летящих камней, можно было спокойно снимать и сам взрыв, и огненный ручей, который должен был брызнуть.

Пробило десять вечера, а моих друзей все не было. Голод становился нестерпимым. В одиннадцать мое волнение настолько возросло, что я потерял всякий аппетит. К двум часам ночи я ни о чем, кроме своих друзей, уже не мог думать. Я позвонил Антонио, но не застал его дома. За мной приехал ею шурин и отвез меня в Николози, где пожарные держали с Фанфаном постоянную радиосвязь. Фанфан, однако, уже несколько часов как не выходил на связь и не отвечал на вызов.

В этот самый момент раздался телефонный звонок от Орацио Николозо. Он звонил из "Гран-Альберго", куда только что вернулся с площадки, и сразу успокоил меня, сказав, что все живы-здоровы и волноваться за них не надо. Вот только лава, продолжал он, опять резко поднялась - и как раз тогда, когда с наступлением темноты бурильные работы были остановлены, она вновь полилась через стенку...

Наутро я застал площадку в таком же аварийном состоянии, как и сутки назад, с той разницей, что на сей раз слой лавы, выросший на земле, был толще. Как и вчера, суетились бульдозеры, разбивая и отгребая в сторону 2000 т раскаленной породы, а пожарные поливали лаву водой, чтобы облегчить задачу грейдерам, ковши которых не были приспособлены для такого специфического материала, а также для того, чтобы водителям машин было не так тяжело работать.

Объем скопившейся на площадке породы составлял примерно 750 м3 и на ее уборку должно было уйти больше времени. Кроме того, лава залила три первых шпура нижнего ряда, расположенного у основания стены, а это уже было хуже.

Лава переливалась через стенку в течение всего нескольких секунд, и сразу после этого ее уровень пошел на убыль, как накануне. Барбери, Виллари, Легерн, Аберстен, Рипамонти и еще несколько человек не хотели уходить с площадки, опасаясь, что события могут повториться, и провели там всю ночь, с тем чтобы в случае необходимости попытаться как-то защитить без малого пятьдесят пробуренных шпуров. Ночь была тревожная, казалось, ей не будет конца. Как всегда по ночам, росло беспокойство, мучили сомнения, не давал отдохнуть и расслабиться холодный ветер, а от огненной реки, к которой то и дело кто-нибудь подходил, чтобы посмотреть на ее поведение или просто согреться, несло обжигающим жаром... К утру мои друзья сильно устали. У всех были осунувшиеся лица, а Франко к тому же совсем потерял голос. Он только сипел, и в этом было что-то одновременно смешное и жалкое. Но дискуссия была настолько серьезна, что ему, бедняге, волей-неволей то и дело приходилось брать слово.

Вопрос стоят так: попытаться ли достичь полного успеха, рискуя в случае неудачи потерять все, или удовлетвориться частичным успехом? Чтобы, как ранее предполагалось, отвести в сторону весь поток целиком, надо было заминировать самую нижнюю часть стенки, а для этого пришлось бы потерять еще целые сутки на бурение новых шпуров. При этом лава вполне могла перелиться вновь и уничтожить все то, что было сделано ранее, а это означало бы полный крах. Чтобы не рисковать, тем более что отныне уровень лавы держался постоянно всего на 20-30 см ниже верхнего края стенки следовало действовать немедленно, то есть обойтись без бурения нижних шпуров. Но тогда при взрыве перемычки через пролом пошла бы лишь верхняя часть потока.