Жоффруа Виллардуэн - Завоевание Константинополя

Ср.: Михайлов А. Д. Молодые годы Кретьена // Кретьен де Труа. Эрек и Энида. Клижес. М., 1980. С. 438—439.

Beer J. Op. cit. Р. 5.

Dufournet J. Op. cit P. 45, 47.

Вайнштейн О. Л. Западноевропейская средневековая историография. М.; Л., 1964. С. 166-167.

Dufournet J. Op. cit. P. 41.

Beer J. Op. cit. P. 11.

Ср.: Woledge В. Notes on Wace’s Vocabulary // The Modem Language Review. 1951. Vol. XLVI. P. 16—30.

Beer J. Op. cit. P. 11.

Ibid. P. 12.

Ibid. Р. 8.

Morris С. Geoffroy de Villehardouin and the Conquest of Constantinople // History. 1968. Febr. Vol. 53, № 177. P. 24—34. См. нашу рец.: Вопросы истории. 1969. № 2. С. 199—200.

Larmat J. Sur quelques aspects de la religion chretienne dans les chroniques de Villehardouin et de Clari // Le Moyen age. 1974. № 3-4. P. 427; ср.: Ibid. Note. Здесь приведено аналогичное мнение Ж. Ш. Пайен ( Payen J. Ch. Le Motif du repentir dans la Litterature francaise medievale (des origines a 1230). Geneve, 1968).

Larmat J. Op. cit. P. 415.

См.: Робер де Клари. Указ. соч.

Beer J. Op. cit. P. 58.

Larmat J. Op. cit. P. 408.

Ср.: Beer J. Op. cit. P. 13—18.

Larmat J. Op. cit. P. 415.

Цит. по: Beer J. Op. cit. P. 16.

Ср. Ibid. P. 21.

Хронист допускает здесь очевидную путаницу: как известно, главным антагонистом графа Сен-Жилльского в 1098—1099 гг. был князь Боэмунд Тарентский, а вовсе не герцог Лотарингский.

См. подробнее: Dufournet J. Op. cit, P. 220 ss.

Поясняя суть цитированного пассажа из § 120, Э. Фараль указывал, что Виллардуэн употребляет обычно глагол mentir (лгать) не в смысле «сознательно искажать истину», а лишь в значении «не говорить чего-либо неверного»; часто хронист сопровождает этот глагол выражением «а son escient», означающим, по мнению комментатора, отнюдь не «умышленно», а только «зная» (о чем-то). См.: Geoffroy de Villehardouin . Op. cit. T. 1. P. 123, note 1.

Geoffroy de Villehardouin. Op. cit. Introduction. P. XXIX.

См.: Заборов М. А. Введение в историографию крестовых походов: (Латинская хронография XI-XIII вв.). М., 1966. С. 25-39.

Так, с точки зрения Ж. Дюфурнэ, автора охарактеризованной гипотезы, для Жоффруа де Виллардуэна смерть Бонифация Монферратского «означала конец целой эпохи». К осени 1207 г. ушли из жизни — умерли или сложили свои головы в сражениях — все видные синьоры, связанные с крестовым походом: граф Тибо III Шампанский скончался еще до начала выступления крестоносцев — в мае 1201 г.; граф Луи Блуаский и Шартрский погиб в битве при Адрианополе 14 апреля 1205 г.; там же попал в плен к болгарам и бесследно исчез латинский император Бодуэн Фландрский; в июне 1205 г. умер в Константинополе венецианский дож Энрико Дандоло. А теперь, в сентябре 1207 г., на поле боя последовала смерть маркиза Монферратского. Может быть, сочувственно рассуждает французский историк, вся эта цепь событий рисовалась Виллардуэну знаком «божественного возмездия» и будущий хронист как-то ощущал свою причастность к гибели маркиза, которого ведь именно он навязал в 1201 г. крестоносцам? ( Dufournet J. Op. cit. P. 37). Хотя это построение привлекает своей стройностью и логичностью, все же оно имеет явно умозрительный характер: в хронике «Завоевание Константинополя» отсутствуют какие-либо факты, которые в состоянии были бы убедительно подкрепить гипотезу Ж. Дюфурнэ.

См.: Митрофанов П. Изменение в направлении четвертого крестового похода // Византийский временник. СПб., 1897. Т. IV. С. 480.

Dufournet J. Op. cit. P. 162. Виллардуэн вообще не считает нужным утаивать многие факты, которые хотя и характеризуют крестоносцев в невыгодном свете, однако, вместе с тем как бы способствуя поддержанию реноме хрониста в качестве правдивого и честного историка, нисколько не нарушают, и уж во всяком случае не подрывают общий апологетический смысл его концептуальной схемы. Так, мы узнаем, что из пяти посольских миссий, которыми маршал Шампани был облечен во время похода (§ 11, 39, 53-54, 184, 211), в сущности только две окончились успешно (посольство в Венецию весной 1201 г. и к Исааку II Ангелу, восстановленному на престоле, для подтверждения обязательств царевича Алексея). Достаточно откровенно рассказывает Жоффруа де Виллардуэн об амбициях главных предводителей похода, связанных с разделом бывших византийских владений; о том, каким образом первые, попытки примирить соперников (Бонифация Монферратского и Бодуэна Фландрского) через Бега де Франсюра потерпели неудачу (§ 292-293); о панике, охватившей уцелевших после разгрома при Адрианополе рыцарей, — с трудом удалось остановить их бегство в Константинополь (§ 367) и т.д. Короче, хронист «в меру» добросовестен, а передаваемые им сведения действительно заслуживают доверия, но тоже «в меру». Ниже будет показано, что автор весьма искусно отбирал, систематизировал и преподносил события, свидетелем и участником которых ему довелось выступать, причем, как мы покажем далее, осуществлял все это нередко в силу собственной убежденности в том, что поступает правильно, обращается с фактами в соответствии с подлинным развитием событий, а отнюдь не творит насилия над историей.

Это мнение в наше время отвергнуто, см.: Kittel Е.Е. Was Thibaut of Champagne the leader of the Fourth Crusader // Byzantion. l981. № 59. P. 557-565.

Ср.: Dufournet J. Op. cit. P. 56. Note 5.

Dufournet J. Op. cit. P. 60-61.

A. History of the Crusades. Madison; Milwaukee; London, 1969. т. II (The Later Crusades 1189-1311). P. 167.

Dufournet J. Op. cit. P. 63.

Dufournet J. Op. cit. P. 76.

Любопытно, что в числе этих 12 сеньоров, Виллардуэн не упоминает себя самого, «растворяя» собственную персону в общей формуле «и восемь других, которые держали их сторону» (§ 99). В одном из рукописных вариантов упомянутого выше письма графа Гюга де Сен-Поля в числе лиц приводятся (с похвальными эпитетами) Матье де Монморанси, Конон Бетюнский, Милон ле Бребан, Жан Фриэзский, Ренье де Трит и др. Хотел ли Виллардуэн скрыть от читателей, что он сам вместе с небольшой группой сеньоров руководил всей этой дипломатической операцией? Возможно, что это и входило в его намерения, но, с другой стороны, он не утаивает того факта, что лишь немногие сеньоры поставили свои подписи под соглашением с царевичем. Хронист даже снижает их число по сравнению с называемым Гюгом де Сен-Полем. Впрочем, быть может, он стремится таким своеобразным путем повысить авторитет ничтожного меньшинства, сумевшего все-таки увлечь войско, в подтверждение того, что Всевышний одобрял политику этих 12 баронов? См.: Ibid. Р. 77.