Жоффруа Виллардуэн - Завоевание Константинополя

И когда другие рыцари Ренье Тритского увидели это, те, кто не был так близок к нему, они покинули его, будучи людьми, которые вовсе не испытывали стыда, а их было около 80, и двинулись другой дорогой. И Ренье Тритский остался в самой гуще греков с малым числом людей, ведь у него не было и 15 рыцарей {652} в Финепополе и в Станемаке {653} — это был очень мощный замок, который он держал, где он затем длительное время подвергался осаде {654} .

А теперь мы оставим Ренье Тритского и вернемся к императору Бодуэну, который пребывал в Константинополе с весьма малым числом людей {655} , очень встревоженный и обеспокоенный. И он ожидал Анри, своего брата, и всех других людей, которые были по ту сторону Рукава. И первыми, кто явился к нему из земель с той стороны Рукава, это были те, кто пребывал в Никомии, Макэр де Сент-Менеу, и Матье де Валинкур, и Робер де Ронсуа: в этом отряде было около сотни рыцарей.

И когда император увидел их, он очень обрадовался; и он обратился к графу Луи, который был графом Блуаским и Шартрским; и совет их был таков, что они решили выступить со столькими людьми, сколько у них имеется, и идти к Жоффруа, маршалу Шампани, который продвинулся оттуда довольно далеко вперед. Увы! Какая беда случилась из-за того, что они не дождались, пока прибудут другие с той стороны Рукава! Ведь у них-то было мало людей [для сраженья] в тех опасных местах, куда они направлялись.

Так вышли они из Константинополя {656} примерно со 140 рыцарями; и они скакали верхами изо дня в день до тех пор, пока не приехали в замок Некизу, где расположился Жоффруа, маршал. Ночью они держали общий совет; итог их совета был тот, что утром они двинутся к Андринополю и осадят его; и они составили свои боевые отряды и весьма хорошо распределили по ним столько людей, сколько у них имелось.

И когда наступило утро, то на рассвете они поскакали верхами, как было постановлено; и они прибыли к Андринополю и увидели, что он очень сильно укреплен; и они узрели знамена Иоанниса, короля Блакии и Бугрии, на стенах и на башнях {657} ; а город был весьма силен, и весьма богат, и полон множества людей. Они осадили его ничтожным числом людей, встав перед двумя воротами. И было это во вторник Верной недели {658} . Так стояли они перед городом три дня в великой озабоченности с малым числом людей.

Тогда приехал Энрико Дандоло {659} , который был дожем Венеции; а это был старый человек, и он ни капельки не видел. И он привел с собой таких людей, какие у него имелись {660} , примерно столько же, сколько привели с собой император Бодуэн и граф Луи; и он расположил их перед одними из ворот. На другой день прибыл еще отряд конных оруженосцев; но надо было бы, чтобы они стоили более того, чем стоили на самом деле. И у них имелось мало съестного, потому что купцы не могли следовать за ними; а они не могли добывать провизию, ибо в стране было столько греков, что они никуда не могли поехать.

Иоаннис, король Блакии, шел на помощь тем, кто был в Андринополе, с огромным войском; он привел с собой блаков, и бугров, и чуть ли не сорок тысяч куменов {661} , которые были нехристями. Из-за нехватки съестного граф Луи Блуаский и Шартрский отправился в Вербное воскресенье {662} раздобыть провизии. С ним двинулись Этьен Першский, брат графа Першского, и Рено де Монмирай, брат графа Эрве Неверского, и Жерве дю Шатель, и более половины всего войска.

И отправились они к замку, именуемому Пэтас {663} , и обнаружили, что он прочно укреплен греками, и они осадили его весьма сильно и твердо, но они не смогли чего-либо добиться здесь и отошли назад, не захватив никакой добычи. Так пребывали они на протяжении недели обоих праздников Пасхи {664} , и приказали соорудить из брусьев осадные приспособления разного рода, и подослали умеющих делать подкоп, которые у них имелись, чтобы те произвели под землей подкоп под стены {665} . Так провели они под Андринополем Пасху {666} , с малым числом людей и с малыми припасами.

Тогда пришла весть, что Иоаннис, король Блакии, выступил против них, чтобы помочь городу; они со своей стороны приняли меры, и было решено, что Жоффруа, маршал, и Манассье де Лиль будут оборонять лагерь, а император Бодуэн и все другие выступят из него, коли Иоаннис завяжет сражение.

Так пребывали они до среды пасхальных праздников. И Иоаннис находился теперь столь близко, что расположился всего в пяти лье от них. И он выслал своих коменов к их лагерю; и в лагере поднялся тревожный крик, и они выехали из него в беспорядке. И они преследовали коменов доброе лье, совсем потеряв рассудок {667} . А когда они захотели вернуться назад, комены, начали безостановочно пускать в них стрелы и ранили многих из их коней.

Итак, они вернулись оттуда в лагерь, и баронов позвали в расположение императора Бодуэна; и они держали совет и сказали, что впали в великое безумие, пустившись преследовать таких воинов, которые были столь легко вооружены. Итог совета был таков, что если Иоаннис снова подойдет к ним, то они выйдут и встанут строем перед своим лагерем, и будут ожидать его там, и не тронутся оттуда; и они приказали кликнуть клич по всему лагерю, чтобы никто не вздумал выказывать храбрость в нарушение этого приказа, сколь бы ни были велики крики или шум, которые он услышал бы. И было решено, что Жоффруа, маршал, и Манассье де Лиль будут охранять лагерь со стороны города.

Так провели они эту ночь пасхальных праздников до утра четверга {668} . И они выслушали обедню и съели свой завтрак. А комены {669} прискакали к самым их палаткам и подняли крик, и они схватились за оружие, и все их боевые отряды вышли строем из лагеря в том порядке, как это было решено ранее.

Граф Луи вышел первым со своим боевым отрядом; и он начал преследовать коменов; и он послал к императору Бодуэну, чтобы тот последовал за ним. Увы! Как худо соблюдали они то, что было решено накануне вечером: ведь они преследовали таким образом коменов почти два лье, и они настигли их; и они их гнали какое-то время перед собой; а комены в свой черед кинулись на них и начали улюлюкать и стрелять.

А у наших были, помимо боевых отрядов из рыцарей, другие, состоявшие из воинов, которые не слишком хорошо знали ратное дело; и они начали испытывать страх и дрогнули. И граф Луи, который ввязался в бой первым, был очень тяжело ранен в двух местах; и комены и блаки начали их теснить, и граф упал с коня, и один из его рыцарей, по имени Жан Фриэзский, спешился и подсадил его на своего коня. Было немало таких из людей графа Луи, которые говорили ему: «Сеньор, уезжайте: ведь вы очень тяжело ранены в два места», а он сказал: «Нашему Господу богу не будет угодно, чтобы меня когда-нибудь упрекнули в том, что я бежал с поля боя и оставил императора».