Сергей Романюк - Покровка. От Малой Дмитровки в Заяузье

На доме — мемориальная доска, напоминающая о том, что здесь жил художник Г.К. Савицкий.

Другое здание, связанное с галереей, — церковь Св. Николая Чудотворца, «что в Толмачах», она является так называемом домовым храмом, и в нем помещаются и некоторые экспонаты галереи, в том числе и знаменитая икона Владимирской Богоматери. Так же как и Воскресенская в Кадашах, церковь была выстроена иждивением богатого купца Лонгина Кондратьевича Добрынина тогда же, когда и строилась колокольня кадашевской церкви — в 1697 г., — на месте деревянной церкви, впервые упомянутой в приходной книге Патриаршего приказа за 1625 г.: «Церковь Великаго Чудотворца Николы, да впределе Иван Предтеч, что за Москвою рекою в Толмачах, по окладу дани три алтына и Октября в 8 день, те деньги на нынешній 133 год (то есть 7133-й год по счету от сотворения мира) взяты сполна, деньги платил той же церкви поп Клементий». Она строилась тогда как Сошественская церковь с приделом Николая, «что в Кадашове», или с непонятным названием Ясовая, но позднее восстановилось привычное название Никольская. В 1834 г. архитектор Ф.М. Шестаков пристроил иждивением прихожан Андрея Медынцева и Андрея Шестова, Ильи Козлинина и других к Никольской церкви новые ампирные трапезную и колокольню, освященные в ноябре того же года.

Церковь Воскресения в Кадашах

В 1929 г. храм по настоянию работников Третьяковской галереи передали ей для хранилища живописи; главы сломали, снесли верхние ярусы колокольни, внутри все переделали и разгородили на несколько этажей.

Теперь же здание храма после десятилетий бесхозяйственности и небрежения восстановлено, поднялась стройная колокольня, засияли золотые ажурные кресты.

Название местности Толмачи говорит о том, что здесь жили переводчики, или, как их называли в старину, — толмачи. Они же дали название и двум Толмачевским переулкам, Большому и Малому. В Малый Толмачевский переулоквыходят задние фасады зданий Третьяковской галереи, а напротив них можно отметить каменные палаты (№ 4), надстроенные в 1841 г., и дом (№ 8, правый), в котором в 1877 г. родился писатель А.М. Ремизов. В Большом Толмачевском переулке— один из самых интересных образцов русского классицизма. Это представительный особняк (№ 3), поставленный в глубине двора, который ограничивает великолепная ограда.

Известно, что первоначально он принадлежал А.П. Демидову. Аммос Прокофьевич был внуком Акинфия, одного из троих сыновей основателя династии Никиты Демидовича, которому в основном и была обязана богатством демидовская фамилия. Отец его Прокофий (или Прокопий) славился своим богатством, благотворительностью и чудачествами. Он, за что-то рассердившийся на своих сыновей, держал их почти в нищете и, чтобы не оставлять им чугуноплавильных заводов, продал их, но даже после этого сыновья получили немалые капиталы, превышавшие 3 миллиона.

Аммос Демидов приобрел участок в 1772 г. (был записан на имя жены Анны Никифоровны, урожденной Вяземской) и построил на нем каменный дом не позднее 1777 г.

Ограда его — чудо литейного искусства, о происхождении которой существуют различные версии. По наиболее обоснованной, решетка была изготовлена на Нижнетагильском заводе Демидовых литейным мастером Т.С. Сизовым в 1760-х гг. и перенесена сюда из большого демидовского дворца на Вознесенской улице, фасад и план которого приведены в собрании лучших московских домов — «Альбомах партикулярных строений», собранных М.Ф. Казаковым.

В начале XIX в. особняк принадлежал Елизавете Ивановне Загряжской (о ней пишут, что она тетка Натальи Николаевны Пушкиной, но это ошибка), по второму браку замужем за вице-адмиралом Н.И. Шешуковым, кавалером Георгиевского ордена, участником многих морских сражений, разгромившим в 1812 г. корпус Макдональда на подступах к Петербургу. После пожара 1812 г. раннеклассический фасад приобрел ампирные черты — к дому был пристроен торжественный коринфский портик на арках, крайние окна пышно обрамлены сдвоенными колоннами, поддерживающими арку с двумя барельефами, а задний фасад сохранил первоначальный аскетический вид.

С октября 1838 г. усадьбой владел купец Илья Михайлович Козлинин, а в середине XIX в. она переходит к графу Льву Александровичу Соллогубу, брату известного писателя и дипломату. Его жена Мария Федоровна (урожденная Самарина) устраивает здесь известный в Москве литературный салон. Молодой Б.Н. Чичерин, историк и мемуарист, вспоминал о ней: «Это была одна из самых достойных женщин, каких я встречал в жизни. И ум, и сердце, и характер, все в ней было превосходно… Образование она получила отличное и, когда хотела, умела вести блестящий светский разговор, приправленный свойственными семье юмором и ирониею, однако без всякой едкости и язвительности. Но обыкновенный ее разговор был серьезный; ум был твердый, ясный и основательный. Она не возносилась в высшие сферы мысли, но с большим здравым смыслом судила о людях и о вещах. К этому присоединялся самый высокий нравственный строй».

Философ В.С. Соловьев, ставший известным в Москве после защиты диссертации, часто бывал в разных московских салонах и конечно же здесь: «Вспоминается мне большой, просторный дом, — барский оазис среди купеческого Замоскворечья — против Николы, что в Толмачах, близ Ордынки…» Здесь он познакомился с Анной Федоровной Тютчевой.

Сюда, к сестре, неоднократно приезжал известный публицист и философ Юрий Федорович Самарин, один из столпов славянофилов, по словам того же Чичерина, «…человек совершенно из ряду вон выходящий. Необыкновенная сила ума, железная воля, неутомимая способность к работе, соединенная с даром слова и с блестящим талантом писателя, наконец, самый чистый и возвышенный характер, все в нем соединялось, чтобы сделать из него одного из самых крупных деятелей как на литературном, так и на общественном поприще».

В 1882–1917 гг. здесь находилась 6-я мужская московская гимназия. В ней учились артист Н.П. Хмелев, кинорежиссер В.И. Пудовкин, педагог С.Т. Шацкий, писатель И.С. Шмелев. Его отдали в учение в 1-ю московскую гимназию, к которой он никак не мог привыкнуть, и Ваню Шмелева перевели в 6-ю гимназию в Большом Толмачевском переулке. Он здесь проучился до выпуска и был одним из лучших учеников.

Шмелеву 29 мая 2000 г. поставили памятник напротив здания, где и находилась его школа. Это невысокая колонна с бюстом писателя, созданным полвека назад известной в эмиграции скульптором Лидией Лузановской еще при жизни Шмелева, так что, очевидно, он и выглядел так неприглядно. На следующий день после открытия памятника на кладбище Донского монастыря состоялось захоронение праха писателя, перенесенного из Франции, с кладбища Сен-Женевьев-де-Буа, чему немало способствовал Российский фонд культуры и его глава режиссер Михалков, который в своей обычной демагогической манере говорил о чем угодно, только не о том, что Шмелев настолько ненавидел большевистскую Россию, что не видел ничего плохого в том, что печатался в пронемецкой печати во время оккупации Парижа.