Лев Куббель - Страна золота - века, культуры, государства

По мере того как развивалась экономика средневековой Западной Европы, все больший и больший интерес вызывали там далекие заморские страны. И все больше и больше кораблей уходило в дальние плавания в океан на поиски неизведанных земель. Пионерами этого дела, которое в конечном счете оказалось могучим толчком, резко ускорившим развитие всего человечества, были португальские мореплаватели. Много интереснейших книг написано во всех странах об эпохе Великих географических открытий, в особенности о подвиге Колумба. Но начиналась эта эпоха плаваниями португальцев к западному побережью Африки. И с середины XV в. непрерывной чередой следовали отчеты, доклады, записки, а позднее и сочинения общего

характера, рассказывающие о том, что застали в Западной Африке европейские мореходы. Так появляется в распоряжении исследователя большая группа исторических источников, позволяющих воссоздать подлинную историю Африки в позднем средневековье и в начале нового времени.

А теперь, пользуясь всеми этими историческими источниками, попробуем рассказать о том, как развивалась история Западного Судана в средние века.

Прежде чем приступать к такому рассказу, небесполезно будет, однако, внести ясность в еще один непростой вопрос. Дело в том, что после колониального раздела Африки французские, английские, бельгийские, португальские и другие завоеватели прилагали немалые усилия для того, чтобы доказать, будто народы континента были «неисторическими», будто они ничего не могли создать сами ни в сфере политической организации, ни в культуре — да и вообще история «Черного материка» началась-де только с того момента, когда на нем появились первые европейцы. Правда, многие европейские ученые и в пору расцвета колониальной системы не поддались общему поветрию, доказывая и самобытность африканских культур, и высокий уровень развития доколониальных африканских обществ. А уж в наши дни едва ли кому-нибудь даже из числа людей, не испытывающих, мягко говоря, теплых чувств к национально-освободительной борьбе африканских народов, придет в голову отстаивать этот несостоятельный в научном отношении тезис в открытую. Резко возросшая роль африканских стран в современном мире сделала его и политически несостоятельным, попросту бесперспективным. Ну, а о научной его бесперспективности и говорить нечего.

Известно, однако, что наши недостатки часто бывают продолжением наших достоинств. Борясь против расистских утверждений о некоей «неполноценности» африканских народов, некоторые ученые и публицисты, даже прогрессивные и субъективно честные, ударились в противоположную крайность и стали утверждать, будто Африке человечество обязано вообще всей своей культурой. И Древняя Греция оказывается, таким образом, лишь робкой ученицей Древнего Египта, который, в свою очередь, был-де сугубо «негро-африканским» и практически не испытывал влияния со стороны других народов Ближнего Востока и их культур. Такого рода тезисы впервые были сформулированы видным сенегальским историком Шейхом Анта Диопом еще в середине 50-х годов и с тех пор не столь уж редко воспроизводились в трудах африканских ученых из стран западной части континента.

Так совершенно естественный и законный протест против расизма традиционного колониалистского толка незаметно переходил в, так сказать, «расизм наоборот». Логическим выводом отсюда были рассуждения о том, что Африка будто бы развивалась совершенно особыми путями, что в ней никогда не бывало в доколониальное время ни антагонистических классов, ни классовой борьбы, что все африканские общества той поры изначально были если и не социалистическими, то уж, во всяком случае, «коммуналистскими». А раз так — значит, к современной Африке нельзя применить марксистскую теорию общественного развития: она-де непригодна здесь в силу именно этой «африканской исключительности». И таким вот образом тезис, бывший некогда просто полемическим преувеличением, приводит в конце концов к достаточно недвусмысленным политическим концепциям.

Что можно сказать о таких утверждениях? Наверное, прежде всего то, что они антиисторичны. Историю нельзя ни улучшать, ни ухудшать; любая попытка ее приукрасить, пусть даже и из самых лучших, самых благородных побуждений, ведет к искажению действительной картины прошлого, к забвению его, часто ох как нужных, уроков. Если же подойти к делу со строго научных позиций, то очень скоро убеждаешься, что история Африки развивалась по тем же самым общим законам, что и история любой другой части света. Никто не собирается отрицать, что развитие это в то же время отличалось определенной спецификой, которая отсутствовала в обществах других континентов. Но нельзя местные особенности, которые по самому своему определению бесконечно многообразны, выдавать за «исключительные» закономерности.

Но отсюда следует еще один непременный вывод: не надо преувеличивать уровень хозяйственного и общественного развития доколониальной Африки. Конечно, для определения этого уровня очень трудно подобрать какие-то абсолютные мерки; можно только сравнивать Африку с другими районами земного шара. И как раз при таком сравнении всякому непредубежденному историку придется признать, что в период, с которого начинается наш рассказ, т.е. примерно к рубежу н.э., впереди находилось Средиземноморье — Южная Европа, Ближний Восток, Северная Африка, а вместе с ним — Китай и Индия, но, конечно, не Тропическая Африка, в том числе и Западный Судан (хотя сам по себе он был едва ли не самым продвинувшимся по пути социально-экономического развития районом Африки к югу от Сахары). Развитию человеческой истории вообще присуща неравномерность — это один из главных ее законов. И такую неравномерность могли усиливать те или иные природные или социальные условия. Отставание Тропической Африки от средиземноморского мира начиналось еще задолго до интересующего нас времени (как и почему это отставание возникло — вопрос особый). И как раз Сахара, огромный и труднопреодолимый природный барьер, отделивший тропическую часть континента от быстро развивавшегося Средиземноморья, оказалась одной из важнейших причин отставания Западной Африки.

Люди, населявшие Сахару в IV и III тысячелетиях до н.э., бесспорно, не уступали по уровню развития техники и культуры своим европейским современникам (хотя отставали уже от обитателей Нильской долины и Двуречья). Однако высыхание Сахары во II тысячелетии до н.э. заставило большую часть ее древнего населения отступить к югу. И появление пустыни, отрезавшей Тропическую Африку от Средиземноморья, исключительно неблагоприятно сказалось на развитии народов этой части материка.