Лев Куббель - Страна золота - века, культуры, государства

Но переняли они не только сведения. Именно гараманты проложили два главных торговых пути через Сахару, две «дороги колесниц», вдоль которых сохранились до наших дней многочисленные изображения этих колесниц. Один из этих путей ведет от Триполи до нынешнего малийского города Гао, а второй выходит к западной границе внутренней дельты Нигера, приблизительно около современного городка Гундам, начавшись в Южном Марокко. К этим дорогам нам еще предстоит вернуться.

Арабские географы были безусловно правы в одном: у африканских народов, живших ко времени первых контактов с мусульманами вдоль южной окраины великой пустыни, уже сложились достаточно развитые традиции хозяйственной деятельности и социальной организации. И возникли эти традиции намного раньше такого контакта. Правда, в Западном Судане новые пришельцы имели дело не с потомками древних гарамантов: здесь жил не тот народ и существовало, так сказать, не то государство (хотя сам по себе вопрос о том, можно ли считать Древнюю Гану государством в полном смысле слова, т.е. политической надстройкой над сложившимся классовым обществом, остается еще очень и очень спорным, и нам еще придется об этом говорить). Но бесспорно, что самое появление Ганы на карте тогдашней Западной Африки было итогом многовекового хозяйственного, культурного и общественного развития. Так же как бесспорно и то, что деятельными участниками этого развития были люди, издавна представлявшие две разные формы хозяйства — земледельческое и скотоводческое.

Отношения между земледельцами и скотоводами далеко не всегда были идиллическими, хватало и столкновений и кровопролития, но объективно они не могли обойтись друг без друга. К тому же, как уже говорилось, климатические условия на границе пустыни и Сахеля не оставались неизменными, а потому продолжалось и постепенное движение жителей Сахары в южном направлении. Так что Сахара вошла неотъемлемой частью в историю западно-суданского средневековья. И лучше всего это можно увидеть на западе региона, в нынешней Мавритании.

В центральных областях этой страны — Адраре и Таганте — несколько тысячелетий назад жило многочисленное население, которое вело смешанное земледельческо-ското-водческое хозяйство. И там и тут сохранились до наших дней остатки поселений, полей, зернохранилищ. Устная историческая традиция современных обитателей этой части континента связывает их с двумя народами — бафурами и гангара. Причем предание определенно считает бафуров людьми с белым цветом кожи, а гангара — черными.

Большинство современных исследователей склоняются к тому, чтобы первый из этих легендарных народов считать отдаленными предками некоторых берберских групп, и посейчас живущих в оазисах Адрара около современных городов Вадан или Шингетти, когда-то бывших довольно важными этапными пунктами на одном из главных караванных путей между Северной Африкой и Суданом. И, кстати сказать, одним из весомых аргументов в пользу того, чтобы считать бафуров «белыми», служит как раз то, что в этих местах с незапамятных времен возделывается финиковая пальма — культура, типичная именно для берберского населения сахарских оазисов.

Но для нашей книги больший интерес представляют районы, лежащие южнее и носящие теперь названия Тагант, Асаба, Ход. Дело в том, что в последнем из этих трех районов, немного севернее нынешней мавританско-малийской границы, располагалась столица средневековой Ганы — город Кумби, о котором нам еще придется говорить.

В Таганте, Асабе и Ходе все без исключения развалины приписывают народу гангара — предкам современных сонинке. В этом отношении полнейшее единодушие отличает исторические предания как самих сонинке, так и их соседей — кочевников-мавров (в нашей литературе их чаще обозначают как арабов Западной Сахары). Развалины эти состоят из остатков небольших каменных строений, обычно круглых в плане, в исключительных случаях — квадратных. Внутренний диаметр таких строений не превышает 2 м, а высота составляет около 1,70 м; в отдельных случаях над круглыми постройками сохранились остатки купольных покрытий из плоских каменных плит. На гораздо реже встречающихся -прямоугольных в плане сооружениях большего размера — иногда 5X2 м — покрытия не сохранились; для них, видимо, использовали дерево.

Эти строения иногда располагаются целыми поселками, окруженными оборонительной стеной, — такие стены всегда служат безошибочным указанием на то, что заметно ухудшился социально-политический климат: обострились отношения с соседями-кочевниками, меньше стало безопасности.

Но, пожалуй, интереснее и красноречивее всего оказываются находки внутри оград: жернова, остатки керамики, шлак от выплавки металла. Иными словами, гангара, если создателями поселений были они, представляли собой оседлый земледельческий народ, знавший производство и обработку железа и гончарство.

Тут стоит, наверное, сделать небольшое пояснение. Мы в Европе привыкли к такой последовательности материалов, из которых изготовлялись орудия труда: камень — медь (точнее, бронза) — железо. Так вот, в Африке металлы осваивались, как правило, в обратной последовательности: сначала железо и только потом медь или бронза. И единственным известным сейчас исключением из этого правила была как раз Мавритания.

В юго-западной части страны, около поселка Акжужт, французская исследовательница Ни коль Ламбер открыла в 60-х годах развитую металлургию меди; здесь присутствовали все необходимые составные части металлургического производства — рудники, следы добычи руды и ее плавки. Причем Ламбер открыла не только шлаки от плавки, но и остатки плавильной печи с дутьевыми трубками.

Расстояние между Акжужтом и местностями, которые населяли гангара, сравнительно невелико — немногим более тысячи километров. И тем не менее, каким это ни может показаться парадоксальным, влияние недальнего металлургического центра, относящегося примерно к VI—V вв. до н.э., оказалось не ощутимым ни в Таганте, ни в Ходе. Все связи Акжужта как центра производства меди были ориентированы на север, в сторону Марокко. И не случайно мавританский очаг медной металлургии располагался непосредственно у южной оконечности западной «дороги колесниц», о которой мы только что говорили в связи с гарамантами. «Дорога колесниц» напрямую связывала этот очаг с более ранним по времени центром металлургического производства в Южном Марокко. Иначе говоря, можно предполагать, что в район Акжужта эта отрасль производственной деятельности людей пришла из Северной Африки (где последовательность металлов была такой же, как и в Европе).