Александр Пересвет - Повести исконных лет. Русь до Рюрика

И была у Даксо в Ладоге дружина лишь малая его из руси всей, и не мог он противостоять норманнам. Перелезли те через стены, и не хватало воинов, дабы отбить их. А кривичи из Любши-крепости не захотели стать за Даксо, хоть и поклялись ему зимою в верности, как прежде отцу его Дию клялись — убоялись бо несметных сил норманнских.

Так победил Рагнар-конунг, а Даксо-князя пленил и в оковы взял. И сказал: «Хоть и не родичи мы, даны, уже с вами, русами, но добро ты сделал сыну моему, дав ему хорошую смерть. Потому да не убью тебя, но сошлю тебя на острова дальние, где ходить тебе в оковах сих вечно, до самой смерти». И стало так: отправили Даксо-князя за море, и не ведомо, что с ним сталось там.

А на стол Ладожский посадил Рагнар одного из бояр своих именем Ингвар, что по-славянски звучит Игорь [88]. И стал тот Ингвар дань собирать с руси, и словен, и кривичей, и веси, и чуди, и отправлять ее Рагнару-королю. И было, сказывают, той дани вместе с добычею, на Руси взятою, так много, что снарядил Рагнар войско великое, с коим на следующее лето осадил и захватил Париж.

Напал император Людовик Немецкий на ободеритов вблизи Медвежьего града [89]и князя их Гостомысла убил. Но не покорились те ободериты, а позвали себе князем Рюрика-ярла, родом из данов ютландских, и прогнали франков за Лабу-реку. И на том замирились Людовик с Рюриком, и союз заключили против богемов, коих иначе бойями зовут. К тому привожу здесь это, что позднее тот Рюрик на русь ладожскую приходил и Ладогу сжег, а с нею других городов немало, но о том напишу еще [90].

В лето 6353 (845). Ростовская русь ходила на мурому и, обложив их данью, вернулась с честью.

Ингвар с ладожской русью ходил на корелу и воевал крепко.

Рагнар-конунг ходил на франков и город их Париж осадил и взял. И собрал добычи несметно и ушел обратно. И были с ним иные из русов ладожских, отчего знаем мы о том. А Париж, сказывают, Рагнар цел оставил — за тот откуп большой, что каролус франкский дал ему, Карл Лысый именем.

Ород Киевский ходил на угров и, заключив с ними мир, ушел.

В лето 6354 (846). Конунг Ингвар правил в Ладоге, был мудрым человеком и добрым правителем. У него была дочь Ингеборга.

Она была красивая и умела хорошо врачевать. К ней сватались многие.

Шли через Ладогу в русь норманны свейские, и был среди них некий Франмар. Пошел он на торг, и увидел там Ингеборгу и полюбил ее. Но было у той уже два жениха, из которых ни ее отец, ни она не могли выбрать лучшего, — Снекол и Витсерк.

До конца лета русил Франмар со своими людьми. И дошел до Хазарана, и хорошо там продал, взяв много серебра и стеклянных глазок — любили их в Ладоге; и по сей день ходят там глазки на торгу вместе с векшами и кунами [91].

И пришли в Ладогу, и корабль морской купили, продав две своих речных шнеки, но не смог Франмар уехать, не повидав Ингеборгу.

Однако стерегли крепко ее женихи и не пустили Франмара к ней, но побили едва не до смерти. И так прогнали Франмара.

Но тот имел побратима в Уппланде, одной из стран, которыми владел свейский конунг, именем Анунд, а другие говорят — Эймунд. Того побратима звали Стурлог. Рассердился Стурлог на обиду побратима своего, а был он из ближников конунговых. И дал ему конунг людей своих и корабли.

Собрал Стурлог 30 кораблей с варягами и поплыл весною на Русь, мстить за обиду побратима своего. И в лето 6355 приплыл в Ладогу и стал разорять русь ладожскую.

Собрал тогда Ингвар русь и позвал также Снекла с Витсерком, из которых один сидел в Алаборге, а другой — в Хольмгарде. Собрали бояре сии свои силы, совокупились с Ингваром и выступили против находников, варягов тех.

И бились три дня они, и рассказывают в Ладоге о том до сего дни, и показывают место той битвы у Гостиного Поля. Вывел Ингвар всю русь свою, а Снекол — свою, а Витсерк — свою, и ударили крепко на норманнов. Много тут славных воинов пало, и пал тут Снекол к вечеру первого дня, а Ингвар пал под вечер третьего. Был ведь он стар уже, и был князем добрым, но воином уже слабым. И так подрубили варяги Стурлоковы хоругвь Ингвареву, а голову его на копье подняли. И устрашились русы Витсерковы, ибо мало их осталось и поранены были почти все. И бежали русы от варягов и затворились в Хольмгарде [92].

В лето 6355 (847). Зашел Стурлог в Ладогу без боя после битвы той, о коей сказано ранее. И в войске его были радость и веселье. Весь город был в их власти, а также все люди в городе.

И передал землю всю ту Франмару, а самого его назвал конунгом от имени конунга свейского, и отдал ему все владения погибшего Ингвара. И ушел обратно в Свеарику.

А Франмар взял Ингеборгу и женился на ней по чести, и пошел от них большой род и множество знатных людей. И живут в Ладоге и до сего дня, а иные в Киеве, а иные в Смоленске.

И остались многие варяги, не пошли со Стурлогом, но захотели русью стать и ходить по Восточному пути. И дал им Франмар земли по Волхову и по Ловати, и по Мете, а иные сели по Ильменю-озеру. И служили верно Франмару-конунгу.

Обретены были мощи Никифора-патриарха, и оказались они нетленными. Перенесли их из Проконниса в Константинополь и положили на один день в храме Святой Софии, а затем перенесли в храм Святых Апостолов. И молились все люди, и плакали от радости обретения чуда Божьего.

А невдолге после того успе в Бозе патриарх Мефодий, коий был апокрисиарием при святейшем патриархе Никифоре, а при богопротивных иконоборцах — нечестивом императоре Михаиле и лжепатриархе, имени которого не хочу называть, был испытан, подвергнут гонениям и томился муками в узилище в Акрите. И при Феофиле-императоре сослан был на остров Антигон.

А был сей Мефодий муж святой, мудрый и богобоязненный и прославлял Церковь Божию всеми силами. Написал он чинопоследование церковное, и используется оное в Православной церкви и по сии дни. А написал еще чины браковенчеания, много сотворил пастырских поучений и песнопений церковных.

И великий подвиг взял на себя блаженный сей Мефодий, препираясь с еретиками и постыжая их. И самому царю перечил, уличая того в неверии и нечестии [93].

То так было. В те дни вели ромеи войну с сарацинами, и была необходимость самому царю присутствовать при войске. Отправясь к воинству, император взял с собой и святого Мефодия, частью как бы ради молитвы, частью для бесед от писания и решения недоуменных вопросов, которые, как убедился царь, святой Мефодий искусен был разъяснять. В действительности же царь взял с собой угодника Божия из боязни, как бы в столице, если в ней останется святой Мефодий, не возникло народное возмущение против иконоборцев: народ любил преподобного как мужа святого и учительного, сведущего не только в области управления духовного, но и гражданского; поэтому-то царь и не оставил его в столице на время своего отсутствия, а взял с собой.