Александр Пересвет - Повести исконных лет. Русь до Рюрика

И пойдя, устремились через великие горы, которые прозвались Угорскими горами, и вошли в Паннонию, стали воевать с жившими там волохами и славянами. Сидели ведь тут прежде славяне, а затем славянскую землю захватили волохи. И прогнали угры волохов, унаследовали ту землю и поселились со славянами, покорив их себе; и с тех пор прозвалась земля Угорской. И вышло се так, как преже у болгар, — приросли угры силою славянской.

И стали воевать с болгарами, доходя до самой Солуни. И с моравами и чехами воевали, и на ляхов ходили, и на франков немецких, а волохов загнали в горы их.

А Симеон-царь вернулся гордый победой и торжествующий и стал еще надменнее к грекам. Летом вернулся он на юг, где осталась часть войска его, совокупил все войско свое и напал на ромеев. И была битва великая при Булгарофигоне, и Симеон одержал верх в ней, и полностью уничтожил ромейские войска; а командовал теми некий Катаклон. Тут убит был протовестиарий Феодосии.

После же того Симеон пошел на Константинополь и осадил его.

Тогда предложил базилевс Леон заключить мир, но потребовал за то много Симеон. И уступил Леон: отдал земли многие — ив северной Греции, и во Фракии, и в Македонии, а границу уставили в 20 лишь верстах от Солуни. И стали греки платить дань болгарам; и торжище вернули в Царьград болгарское.

Хазары же ничем помочь не могли грекам, ибо остались одни против печенегов и русов киевских. И ослабели они, а русы усилились — много ведь воинов пришло в Русь, прослышав об удаче Одда князя, — и из русов, и из славян, и из кривичей, и из норманнов, и из северян. И все прозвались русью и стали русью, и ведут род свой от руси, а прежде же были славянского языка и норманнского.

В лето 6405 (897). Отстроили Киев, и множество народа пришло сюда. И селились на Подоле, и разросся посад.

А Одд привечал всех, и воинов лучших в русь брал из всех языков, говоря: «Чем больше поселим, тем больше войско наше будет, тем сильнее русь станет».

И уставил он дани для всех единые и собирал в полюдье зимою, и суд творил справедливый, и шла слава о нем добрая и грозная.

В лето 6406 (898). Скончался в Ладоге князь русский Квиллан, и было горе велико у людей. Привыкли ведь люди добром к нему, ибо оказался он через болезнь свою тих и миролюбив, но при том держал русь в силе и грозе; и не смели на него нападать ни норманны, ни варяги, ни иные какие. Распас он Русь Ладожскую — приросла при нем Ладога к югу и северу от города, застроилась и на левом берегу Ладожки. И землями приросла Русь Ладожская: на север до Корелы-города и по Вуоксе-реке, а подданными стали люди и до Кеми, а на восток — до Онеги-озера, и до Бела-озера, и по реке Сяси, а меря подданная сидела и до Вологоды-реки; а в Муроме сидела русь муромская, иже ходила долго под рукою Ладоги; а на юг — от Хольмгарда вокруг Ильмер-озера и до Серегерь-озера; и до Плескова, а Изборск был пригородом Ладоги. А до смерти своей хранил ему клятву Грим князь Киевский, потому и Киев ходил то время под Ладогою, и Смоленск.

Право говорят, что в теле болезном часто ум скрывается широкий, тако и у князя Квиллана Ладожского выходило: без войн больших страну свою сумел он расширять и укреплять, да торговлю вести со всеми странами, и через то богатством прирастать. И не русили при нем уж больше норманны на восток, но с русью торговали и через русь. Ходила бо токмо русь на восток — ив Булгар, и в Хазаран, и в Хорезм, и в Рей, а норманны ходили только до Ладоги и Хольмгарда и там торговали тем, что им потребно, а купцы русские к ним ходили, и в Бирку, и в Хедеби, и в Каупанг и далее ходили.

И стал князем русским в Ладоге по Квиллану князь Видогост.

В лето 6407 (899). Собрал князь Одд полюдье и по весне решил сам пройти русью до Царьграда, чтобы так новый путь открыть торговый — немирье ведь было с хазарами, и не пускали они русь по Итилю. Взял с собою Одд дружину малую, но гостям в сопровождение много воев своих дал; так и вышло, что почти вся русь с ним пошла.

И видел Одд, что малы однодеревки славянские для великого множества товаров русских. И повелел в счет дани делать славянам больше однодеревок, и уроки установил в строительстве лодий и полянам, и кривичам, и северянам, и дреговичам, и деревлянам.

И когда шли русы через пороги, у самого большого из них, который русы зовут Айфор, а славяне — Неясыть, обступили русь печенеги, и нельзя было пройти за множеством их. Звал тут Одд хана печенежского, и угощал его щедро, и поминками одарил; и уговорился с печенегами, что вольны наперед гости русские по порогам ходить, а печенегам им в том препятствий не чинить; и для того да покажут те гости ханским людям печать от великого князя Киевского и подарок передадут.

А тем, которые без печати великокняжеской будут, да не идти таковым через пороги, и люди, кои при порогах сидят и проводкой судов промышляют, да не перетаскивают их корабли и пути да не указывают.

А села их, что стоят наверху перед порогами, у слияния реки Самары с Днепром, да внизу, после порогов, напротив Хорсова острова, как русы зовут остров Св. Григория, да будут русскими, и дани с них брать великому князю Киевскому. А буде кто поселится на порогах из людей русских, то печенегам им в том утеснения не чинить и людей тех русских не бить и дани на них не налагать.

И хартию в том составили, и видел я сам хартию ту на русском языке в хранилище княжеском.

Залогом верности договору тому стали стрелы, иже воткнул Одд в землю острова Св. Григория. Верили ведь печенеги, что волшебные стрелы те у князя русского, коли поразил тот ими волховицу многосильную печенежскую. И по сей день верят в то печенеги — суть бо невегласии и поганы, и волшбе всякой поклоняются; а бог главный у них Тенгри. А купцы русские и гостя до сего дня всякий раз стрелы на острове Св. Григория в землю втыкают, так, чтобы печенеги с берега их видеть могли и верили, что дух Одда суда те охраняет.

Затем дошел князь Одд до острова Св. Эферия и хотел тут построить верфь корабельную, дабы могла русь на морских кораблях своих, кнорры называемыми, напрямую на Константинополь через Понт идти. Но увидел, что нет в этих местах леса потребного, и городок хотя и малый не поставить, ибо вырезали всех здесь печенеги, и дани не на кого наложить. Вырезали ведь печенеги с болгарами не токмо угров на вежах их, но и уличей, прежде здесь живших, и греков, и не стало никого. А уличи после того к Роси и Стугне рекам отошли, где сели и живут сейчас, а из греков только рыбари останавливаются, когда рыбу там добывают.

И пошли так русы на Константинополь, не имея лодий для морского плавания; шли вдоль берега и часто останавливались. Заходили в Днестр, поднимались и говорили там с тиверцами, сбирая их под руку Киевскую; но не пошли тиверцы под Одда.