Понсон Террайль - Похождения червонного валета (Король-сердцеед, Молодость короля Генриха - IV)

-Да, но вы ведь сказали мне, что Лев опасно ранен?

-Быть может, теперь он уже умер!

-Боже мой! Такой верный слуга! Но поезжайте же поскорее в Париж и возвращайтесь обратно сюда, чтобы сообщить мне, как его здоровье!

Герцогиня была умелой комедианткой, а Кревкер - слишком влюбленным человеком, чтобы не поверить ее искренности. Поэтому, смущенно пробормотав еще несколько извинений, он поспешил вскочить на лошадь и стрелой умчался к Парижу...

Когда топот его лошади замер вдали, Анна отправилась в ту комнату, где Лагир сидел с Марион.

-Долой маску! - сказала она камеристке.- Ступай вон, комедия сыграна!

Затем она знаком приказала Лагиру следовать за ней в будуар. Здесь он спросил ее:

-Так что же, герцогиня, комедия удалась?

-Вполне. Он поверил всему!

-Какие глупцы - мужчины! - пробормотал Лагир.- Итак, ваше высочество, дело сделано, я сдержал свое обещание. Для сира Льва и его друзей я - обмороченный дурак, а вы целомудреннейшая o из женщин!

-Да, вы сдержали свое обещание, но ведь я тоже сдержала свое, освободив вас от клятвы!

-Да, прошлым мы поквитались, ваше высочество, а будущее...

Анна вспыхнула:

-Что такое? - крикнула она.- Уж не осмелитесь ли вы ставить мне новые условия за свое молчание в будущем?

-Фи! - с негодованием ответил Лагир.- Право же, я гораздо лучше, чем вы думаете обо мне! Поверьте, светлое воспоминание о вашем высочестве будет с признательностью сохраняться моим сердцем! - Анна Лотарингская ответила ему лишь пренебрежительным жестом. Он продолжал: - О, к чему между нами встала эта проклятая политика, которая невольно разъединила нас! Я был бы так счастлив служить вам, как обожаемому светлому ангелу, но это несовместимо с моим долгом подданного наваррского короля.

-Значит, вы очень любите своего государя? - спросила Анна.

-Это мой долг.

Герцогиня окинула его своим магическим взором и тихо сказала:

-А если бы я попросила вас избрать себе другого повелителя? Ах, вы вообразили себе, что я женщина без сердца, способная отдаваться лишь сухому политическому расчету... А ведь как знать! Быть может, я, несмотря ни на что, не буду в силах забыть проведенные с вами часы.

Говоря это, Анна была хороша как никогда; быть может, и искренна она была в этот момент тоже как никогда.

-Герцогиня!- задыхаясь, сказал Лагир.- Во имя неба, заклинаю вас: не говорите со мной так!..

Она продолжала взволнованным, нежным голосом, обдавая пылкого гасконца магнетизирующим, одурманивающим взглядом:

-Да и почему бы вам не служить мне? Разве я недостаточно молода и хороша для этого? И какие узы могут существовать между вами и наваррским королем, чтобы ради него вы чуть не предали меня, неблагодарный?

-Я родился его подданным.

-Ну так что же? - Герцогиня вложила свою руку в руку Лагира, и тот жадно поднес ее к своим губам.- Вы скажете еще, что у вас имеются родина и родное гнездо... Воображаю себе его! Это какая-нибудь хижина, сквозь крышу которой свободно проходят дождь и ветер и стены которой разваливаются от малейшего прикосновения! Дайте мне увезти вас в Лотарингию, и там я дам вам замок, настоящий замок, опоясанный лесами, пашнями и лугами!

Слова герцогини вызвали неожиданный результат: напоминание о родине и родной кровле вырвало Лагира из состояния морального оцепенения, в которое его погружала обольстительная речь Анны. Он встал и со спокойной гордостью сказал:

-Ваше высочество! В тот день, когда мой король не будет больше нуждаться во мне, я встану на колени пред вашим высочеством и скажу: "Мне не нужно ни замков, ни лесов, ни пашен, ни лугов. Дайте мне лишь такую службу, где бы я мог с пользой пролить всю свою кровь за благо вашего высочества!"

У герцогини вырвался скорбный возглас.

-Ну что же,- грустно сказала она,- уезжайте! Уезжайте и никогда более не возвращайтесь сюда! Но сначала дайте мне клятву, что для всего остального мира то, что произошло здесь будет лишь сном.

-Райским сном, герцогиня!

Анна дала ему для поцелуя руку, он преклонил пред ней колено.

-Уезжайте! - повторила она.- Я вижу, нам суждено стать врагами!

-Прощайте, ваше высочество,- со скорбно бьющимся сердцем ответил Лагир.- Бог милосерд. Он, быть может, позволит чтобы наступил день, когда я получу возможность умереть за вас!

С этими словами красавец гасконец ушел.

-Боже мой. Боже мой! - простонала Анна Лотарингская.Четыре храбрых, красивых, благородных юноши любят меня до фанатизма, готовы в любой момент пролить за меня всю кровь, а мое сердце остается равнодушным к ним... Между тем когда этот искатель приключений ушел, мне показалось, будто вместе с ним у меня оторвалось что-то от сердца!

Слеза молчаливой скорби жемчужиной выступила на глазах герцогини, повисла на пушистых ресницах и медленно скатилась по щеке.

А Лагир тем временем с бешеной скоростью мчался в Париж. Прибыв туда, он направился прямо в Лувр, в комнаты Ноэ.

-Ну, что? - спросил его Амори.

-Я дрался с Львом и положил его на месте!

-Он умер?

-Вроде этого!

-Славное дельце!

-Кроме того, я нашел средство уладить дело с клятвой.

-Каким образом?

-Это мой секрет, и, прошу тебя, не старайся проникнуть в него. Кроме того, помни: прошлое должно умереть навсегда такова цена моего освобождения от клятвы! Во всяком случае, с тебя достаточно знать, что отныне моя шпага всецело в распоряжении нашего короля!

-Браво!

-Только помни вот еще что: если ты задумаешь какую-нибудь скверную проделку против герцогини, то для выполнения ее выбирай себе других помощников, а не меня!

Ноэ не успел ответить на эту фразу, как в дверь постучались, и сейчас же показалась хорошенькая головка пронырливой Нанси.

-Наваррский король должен сегодня же собраться в путь, или это, может, никогда не удастся ему! - сказала она.

-Почему?

-Рене в Лувре! Ноэ нахмурился.

-Я согласен с тобой, милочка,- сказал он,- парижский воздух становится вреден для нас! Наступает время сбора винограда, и нам было бы лучше заняться осмотром бродильных чанов!

-Аминь! - торжественно сказал Лагир.

XXIX

Мы оставили Рене в монастыре на попечении монахов. После того как монастырский врач сделал ему перевязку и дал успокоительное питье, Рене сносно проспал ночь и на следующее утро проснулся в значительной степени бодрым.

Аббат, придя навестить его утром, спросил:

-Ну, как вы себя чувствуете?

-Значительно лучше,- ответил Рене.

-Могли ли бы вы встать с постели?

-Мне кажется - да!

По приказанию аббата монахи одели Рене. Ему дали поесть и угостили парой стаканов старого вина, от которого кровь быстрее забегала по жилам раненого. Когда Рене кончил есть, ему принесли монашеское платье.

-Это зачем? - спросил он.

-Вы отправитесь в Париж!