Феликс Кандель - Евреи России. Времена и события. История евреев Российской империи

В еженедельнике «Рассвет» написали: «При казни присутствовал общественный раввин. Передают‚ что перед смертью Богров хотел что-то сказать раввину‚ но потом отказался от этого желания. Группа представителей правых организаций… присутствовала при казни… чтобы убедиться‚ что будет казнен именно Богров‚ и что вместо него охрана не повесит куклу… Конвоировавший его офицер спросил‚ узнают ли они Богрова‚ и они с радостью подтвердили‚ что осужденный есть «тот самый»‚ которого они уже «побили» в театре. Во время погребения тела казненного они осыпали его отборной площадной руганью‚ и уходя‚ унесли по куску веревки – «на счастье»…».

В «Киевском клубе русских националистов» создали комитет для сбора пожертвований на памятник П. Столыпину. В его уставе отметили: «Пожертвования принимать от лиц всех национальностей, за исключением еврейской… Пожертвования, поступившие от евреев, возвратить».

Депутат П. Милюков говорил с думской трибуны: «Когда деревенский народ в случае холеры бросается на врачей‚ или когда он верит толкам‚ что холера происходит потому‚ что колодцы отравлены (Голос справа: «А что вы думаете»)… этот деревенский народ надо учить. Когда член Союза русского народа пишет в «Русском знамени»… что смерть от паралича сердца свойственна правым общественным деятелям‚ и что смерть эта причинена ядом «кураре»‚ который распространяют масоны и еврейские банкиры‚ тогда я думаю‚ что этого человека надо лечить…» (Шум. Рукоплескания слева. Голоса справа: «Довольно!»)

Из еженедельника «Рассвет»: «Курская земская управа обратилась в харьковский Медицинский институт с просьбой командировать пять курсисток для борьбы с сыпным тифом… Поехали две курсистки-еврейки‚ но земство их не приняло и телеграфировало в институт‚ чтобы евреек не посылали». Подобное происходило и во время эпидемии холеры: врачей-евреев не везде принимали в пункты по борьбе с эпидемией и в отряды Красного Креста.

В деревне Харьковской губернии умерла еврейская девушка‚ которая ухаживала за холерными больными‚ и читатель написал в газету: «Нас не принимают‚ принципиально не принимают‚ а мы всё равно добиваемся… «спасаем человечество»‚ жертвуем собою… Мы работаем и умираем для тех‚ которые нашу работу отвергают‚ и мы настолько низко пали‚ что просим позволения умирать для других‚ что навязываем свои услуги‚ за которые нас‚ в конце концов‚ выбрасывают за дверь».

Из еврейских газет и журналов.

«Ярославль. В один из ресторанов ворвалась группа студентов Демидовского лицея и с криком «бей жидов» тяжко избила сидевшего в общем зале студента-армянина».

«Орел. Отставной полковник Гнаббе пришел в магазин Ранк за получением заказа‚ но оставшись недовольным исполнением‚ ударил хозяйку два раза. В полицейском участке полковник заявил‚ что ошибся‚ приняв г-жу Ранк за еврейку».

«Винница. В местную психиатрическую лечебницу доставлен из местечка Немирова больной Теплицкий‚ заболевший умственным расстройством на почве… еврейского бесправия. Вернувшись с военной службы‚ Теплицкий в течение нескольких лет не находил себе заработка‚ голодал с большой семьей и‚ в конце концов‚ пришел к заключению‚ что «евреям есть запрещается»… Две недели Теплицкий отказывался принимать пищу из-за этого «запрещения»‚ и его пришлось поместить в больницу».

«Одесса, 1910 год. Два еврея возбудили перед градоначальником ходатайство о разрешении учредить «Общество евреев‚ молящихся Богу за царя и правительство». Общество это хочет проповедовать… глубокую преданность самодержавию и правительству; учредители его ссылаются на учение рабби Ханины‚ говорившего: «Молитесь о благополучии верховной власти; если не страх перед ней‚ люди глотали бы друг друга живьем»…»

В недолгий либеральный период 1905–1907 годов российские университеты и институты принимали евреев с превышением процентной нормы‚ а то и совсем без ограничений‚ по результатам приемных экзаменов. Количество студентов-евреев возросло в несколько раз; даже в Военно-медицинскую академию, закрытую для евреев много лет, попали по «Высочайшему повелению» несколько «лиц иудейского исповедания». Министр народного просвещения заявил: «Я сторонник немедленной отмены процентной нормы», которая придумана «как будто не людьми, а какими-то врагами рода человеческого».

Но либеральный период быстро закончился; в 1907 году председатель Совета министров П. Столыпин написал в ответ на обращение Киевского отделения Союза русского народа: «Безобразный прием евреев в Киевский политехникум уже обратил на себя мое внимание, и я принял соответствующие меры». А в 1908 году Николай II вновь подтвердил процентную норму – теперь уже законодательным образом. Для университетов и институтов она сохранилась прежней: 10 процентов в черте оседлости‚ 5 – вне черты‚ в Москве и Петербурге – 3 процента. Для средних учебных заведений ее немного повысили: 15 процентов в черте оседлости‚ 10 – вне черты‚ 5 – в Москве и Петербурге‚ однако процентную норму распространили на ряд училищ‚ где она прежде не применялась.

Снова повторилась прежняя ситуация: евреи – выпускники казенных гимназий с золотыми и серебряными медалями оказывались за стенами высших учебных заведений и отправлялись на учебу в европейские университеты. Перед Первой мировой войной в странах Европы обучались 12 000 студентов из Российской империи‚ более 60 процентов из них составляли евреи. Из-за огромного наплыва иностранных студентов недоставало мест в аудиториях; бывало так‚ что лекции слушали стоя‚ а для работы в лабораториях записывались в очередь за несколько семестров вперед. И потому в университетах Европы начали ограничивать прием иностранцев‚ а в Берлине и Мюнхене их перестали принимать.

Молодой человек из Вильно написал Л. Толстому: «Я еврей. Мне двадцать три года. Я окончил среднее учебное заведение‚ но в университет – вследствие ограничения в приеме евреев – не попал. В Западную Европу поехать не могу из-за материальной необеспеченности. Остается одно средство – перейти в православие или в другое исповедание… Должен сказать‚ что к религии иудейской‚ как и ко всякой другой‚ отношусь совершенно безразлично‚ но в решении этого вопроса… чувствую себя бессильным. А потому цель настоящего обращения – услышать Ваш совет по сему поводу».