Даниил Мордовцев - Русские исторические женщины

Но, несмотря на все это, Ломоносов, воюя с отцом юной Сумароковой, «благоговейно, – говорят, – всегда подходил к ручке Екатерины Александровны, приветствовал ее иногда стихами и публично говорил:

«Вот умница барышня! В кого такая родилась?»

Конечно, эти слова, произносимые публично, услужливые приятели наших литературных противников и тогдашние сплетники тотчас спешили передавать Сумарокову, и война загоралась еще в более ожесточенных формах.

Сказать «в кого такая родилась умница барышня», когда отец этой барышни был Сумароков, это действительно значило зло пошутить, и шутка, конечно, не проходила даром.

Само собой разумеется, что отец гордился своею «Катинькой», которую он, когда она была совсем еще маленькой девочкой, сам учил грамоте, письму и стихотворству – «пиптике», потому что девочка были очень понятлива и даровитая ученица, что Сумароков не мог сказать о другой своей дочери – Прасковье, потому что эта последняя, вышедшая впоследствии замуж за графа Головина, к служению музам «не находила себя способной».

При всем том, Сумароков своеобразно относился к участию женщины в литературе. Страстно любя, чтобы дочери шли по его следам, больше думали о Парнасе, чем о танцевальных вечерах, о пиитике больше, чем о мушках и фижмах, говорили бы о стихотворстве и чистоте российского слога больше, чем занимались бы толками о петиметрах, – не мог, однако, помириться с той мыслью, чтобы женщина, а особливо девушка, писала стихи от своего имени, от лица женщины, и всего менее, когда речь должна была касаться мифологического и действительного амура.

– К девицам это нейдет! – говорил он нередко: – благовоспитанная стихотворица девица должна только думать о мастерстве «в стихах, а не об изъяснениях полюбовных.

Как бы то ни было, но слава юной ствхотворицы росла с каждым днем в обществе и при дворе.

Девушка была уже в возрасте, и у нее явилось не мало молодых и старых поклонников. Многие готовы были бы предложить ей руку; но смельчаков было мало, которые бы решились присвататься к образованной девушке.

– За кого ей идти? – говорили в городе. – Кроме Якова Борисовича, не за кого. На такой барышне люди простые не женятся, да и сама Екатерина Александровна за простого не пойдет.

Этот Яков Борисович был не кто другой, как тоже известный писатель того времени, писатель уже третьего поколения, для которого Сумароков был как бы литературным отцом, а Ломоносов – дедушкой: это был Княжнин.

Он один осмеливался показывать любезное расположение к образованной дочери Сумарокова и сблизился с ней.

Со своей стороны, девушка вполне доверилась Княжнину, который занимался с ней литературой, читал ей и свои и чужие, входившие в моду, стихотворения тогдашних поэтов и иногда, тихонько от отца, поправлял ей ее собственные произведения, которые девушка, при его содействии, и печатала в издававшемся тогда в Петербурге журнале, в «Трудолюбивой Пчеле».

Княжнин, – повествуют наши старые хронографы, – «был от Сумароковой без ума, и весь двор знал уже о любви Якова Борисовича; знали, что он советовался о своих стихах с будущей своей супругой; знали, что он поправлял ей стихи».

Так, при помощи Княжнина и тихонько от отца, девушка напечатала свои песни, конечно, анонимно, и произвела ими большой эффект в петербургском обществе, которому надоели, пятьдесят лет продолжавшиеся, всякие дворцовые и недворцовые интриги и которому хотелось отдохнуть за чувствительной песней, за хорошей музыкой. Приложенная к песням Сумароковой музыка сочинена была известным тогда композитором Раупахом.

Сумароков догадался, что это – дело его дочери и Княжнина, становившегося новой литературной силой, – его дочка нашла издателя.

Старик рассердился на эту вольность дочери и перепечатал ее песни от своего имени в «Трудолюбивой Пчеле», снабдив это второе издание особой выноской такого оригинального содержания:

«Сии песни найдены мной, между прочими напечатанными моими песнями, с приложенными к ним нотами, под чудным титулом».

Желая, чтобы дочь не выходила из-под его руководства, самолюбивый старик наблюдал, чтобы его «Катинька» писала только о том, о чем он желал говорить, и потому она иногда поневоле должна была делаться его литературной союзницей.

Так, по поводу войны Сумарокова с старыми и новыми литераторами, с Ломоносовым и его юнейшими учениками, Екатерина Александровна Сумарокова напечатала стихотворение «Против злодеев», под которыми разумелись именно литературные враги ее отца.

Вот это стихотворение первой русской писательницы, написанное от имени мужчины:

И злые сердца действительно умягчались, когда узнавали, что это писала девушка, – и суровый Ломоносов с любовью повторял: «Умница барышня! В кого такая родилась?»

Случалось и так, что, повинуясь запрету отца, девушка печатала свои стихи, как мужчина, с обращением будто бы от мужского имени к коварной и жестокосердой возлюбленной, к «любовнице», как тогда выражались, – и в обществе вдруг являлись переделки стихов Сумароковой, где уж жестокосердая «любовница» заменялась «коварным любовником»: все были довольны остроумной пародией, всех это занимало, и еще больше росла слава первой русской писательницы.

В скором времени юная Сумарокова вышла замуж за Княжнина, и продолжала свою литературную профессию.

Так положено было начало переворота в истории русской женщины, начало ее духовного возрождения.

Сумароковой-Княжниной бесспорно принадлежит достойный уважения почин в этом деле. За Сумароковой Княжниной история должна признать честь введения русской женщины в круг деятелей мысли и слова, и было бы весьма желательно, чтобы русская наука не оставляла долее в безвестности произведений первой русской писательницы, как ни слабы, как ни детски эти произведения.

Если бы наша академия приняла на себя труд компактного издания всего, что успела высказать в печати русская женщина, хотя бы со времени Сумароковой-Княжниной, а потом что высказано и что сделано ее преемницами – Ржевской, Вельяшовой-Волынской, Зубовой, Храповицкой, Меншиковой, Буниной, Волконской, Хвостовой, Орловой, Ниловой, Голицыной, Поспеловой и др., о которых нами будет сказано в своем месте, то этим академия оказала бы драгоценную услугу истории нашего духовного развития.