Виктор Суворов - Выбор [Новое издание, дополненное и переработанное]

— Как лампочка.

— Кабалава! Ты где, мерзавец?

Выскочил из соседней двери начальник спецпоезда:

— Тут я, товарищ Берия!

— Передай радистам — пусть начальнику Вологодского НКВД шифровку бросят: к дому отдыха — три полка чекистов. В радиусе два километра на каждую спичку внимание обратить, на каждый след, прочесать все, всех собак управления НКВД на поиск.

В переплетении путей, в синем свете светофоров спецпоезд товарища Берии медленно в тупик идет. Спецпоезду спрятаться надо меж двух ремонтных поездов. Во мраке, за брошенными складами персональные машины ждут. И охрана.

Плюхнулся Берия в «Линкольн» со сверкающим радиатором, бросил водителю:

— Домой.

Заместитель товарища Берии начальник ГУЛАГа товарищ Завенягин плюхнулся на заднее сиденье «мерседеса»:

— Домой.

Ему надо доехать до дома, переодеться, выскользнуть в подземелье московское, пройти два квартала под улицами и домами, выйти из грязного подъезда на Колхозной, оттуда вызвать машину из сталинского гаража и нестись на тайную встречу со Сталиным. Нужно доложить о невероятном событии, о том, что у Трилиссера голова лопнула. Нужно доложить, что на этот счет Берия думает.

Начальник спецгруппы зарубежных ликвидаций майор государственной безопасности Серебрянский плюхнулся на заднее сиденье «Форда»:

— Домой!

Ему тоже до дома надо доехать. Тоже переодеться надо. Тоже из дома ночью незамеченным выскользнуть, тоже на тайную встречу выйти и доложить Холованову о странном происшествии, о лопнувшей голове Трилиссера и о том, что об этом думает товарищ Берия.

Разъехались начальники. Спецпоезд меж двух ремонтных поездов встал, огни погасил. Начальник спецпоезда Мэлор Кабалава из окошка выглянул. Да, простыня висит там, где ей висеть положено. Это тайный вызов на агентурную встречу. На встрече от него потребуют полный отчет о том, где был Берия, что происходило во время встречи и что по этому поводу Берия думает.

Берия зверем смотрит. В пространство. Взгляд его — нерасшифрованный взгляд крокодила, непонятный взгляд. Цепенеют люди под бериевским взглядом. Ест он траву кавказскую. Рукой. Низко к тарелке голову наклоняя. А наклонив голову, не в тарелку смотрит, но на каждого за столом. По очереди. Долгим пристальным взглядом. Глазами их не отпуская.

Наклонил голову Лаврентий Павлович к самому краю тарелки. Ухватил пальцами травы пук.

Застыла голова над тарелкой. И рука застыла:

— Может, не вокруг, а на самой даче искать надо?

— Кроме нас никого там не было.

— А если невидимка?

— Какая невидимка?

— Мессер, твою мать!

— А ведь правда. Мессер невидимым прикидываться может…

— Где он?

— По моим сведениям, Мессера уже пару недель никто нигде не видел.

— Знаю решение. Это Гуталин нам силу показывает. Пугает. Для того Мессера подослал.

— И что?

— Трилиссера убил Мессер.

— Чем?

— Взглядом, твою мать!

Спит Макар, а мозг его работает. Ему снится машина истребления врагов. Машина будущего. Машина истребления врагов в массовом порядке. С каждым годом — это любому ясно — врагов будет все больше. Истреблять их надо усиленно. Стрельба? Чепуха. Столько крови, столько воплей. Опять же — расход боеприпасов. Есть лучший способ. С 1921 года большевики используют газовые камеры. Душегубки. Непрактично. Люди в душегубках орут и стучат. Что-то другое надо. Нужно истреблять врагов быстро, дешево, чисто, без крови, без криков. Макар давно об этом думает, и вот во сне идея воплотилась в чудный замысел. Приговоренных врагов заводят в лифт. В большой лифт, в котором помещаются сразу хоть сто голов. Клетка лифта — решетчатая. А кнопочка — красная. Макар запирает врагов в клетке, а сам жмет кнопку. Клетка летит, почти обрывается, в подвальный этаж. А там — бассейн. Клетка опускается под воду. Быстро опускается. Взлетает, отшвырнув тонны воды. Врагов надо держать под водой всего пять минут. И поднять лифт наверх. Ни крови, ни воплей. Они разом все под водой захлебнутся… Можно еще устроить опрокидывающийся пол у клетки лифта. Тогда трупы можно будет вываливать прямо в вагон. Нажал другую кнопочку, и — р-раз, все посыпались.

Каждая штука такая должна иметь свое название. Шифр. И снится Макару это название: Пролетарская Гильотина. ПГ.

А что же такое СА?

Может ли чародей, даже самый лучший, за несколько месяцев научить всем чародейским премудростям свою ученицу, пусть даже самую талантливую? На этот вопрос я вынужден дать ответ отрицательный. Категорически заявляю: за столь короткое время всему научиться нельзя.

Однако… Однако кое-чему чародей свою ученицу уважаемую, но нелюбимую научил. Как он ее учил и чему именно, я, откровенно говоря, не знаю. Мне не дано знать и сотой доли чародейских секретов. А если бы я те секреты знал, так тогда бы — хо-хо! Тогда бы я сам чародеем заделался, охмурял бы широкие народные массы в мировом масштабе.

Быстро подготовка завершилась. Время не ждет. Вторую мировую войну начинать пора. Потому приказ откуда-то с самого верха: инфанте испанской срочно прибыть на выпускной бал-маскарад.

Наследнице испанского престола — персональный транспорт: ремонтный поезд «Главспецремстрой-12».

Это только незнающим поезд ремонтным кажется. А внутри, в вагоне не то почтовом, не то багажном, все так устроено, чтобы пассажиру было удобно и уютно. За окном дождь унылый. А внутри — чисто, тепло, тихо. Только колеса стучат.

Когда-то давно, в другой жизни, Настя Стрелецкая была пассажиром этого поезда. Тут все ей знакомо, все привычно. И проводник знаком.

— Здравствуйте, Сей Сеич.

— Здравствуй, Жар-птица.

— Куда повезете?

— К городу Куйбышеву. На 913-й километр. В Москву-600.

Она любит спать в поезде. В поезде сон слаще. Потому как ритм сердце успокаивает. Под этот ритм она и уснула.

…И тут же, прорыв под забором нору, вынырнула белая пушистая холеная собака с голубыми глазами и отряхнула с себя землю. Лайка полярная. Она вошла на чужой дачный участок как хозяйка. И маленькая девочка Настенька сжалась от жалости и страха. Серый цепной Робеспьер разрывал любого, кто появлялся там, куда он мог дотянуться. Робеспьер растерзал соседского кота и когда-то появившегося тут лисенка. Робеспьер признавал только хозяина. Любой другой, человек или зверь, должен был отдать Робеспьеру жизнь, если бы осмелился подойти близко. Все знали об этом, потому рядом с ним не появлялись. Его потом убили, Робеспьера кровавого. Жарким летним днем 10 июня 1937 года люди товарища Сталина застрелили клыкастого. Без стрельбы комкора Стрелецкого арестовать не представлялось возможным… Но до того дня была целая жизнь — удивительная, веселая и радостная, и была в той жизни белая пушистая собака, которая пришла без страха прямо к Робеспьеру, не убоявшись его мерзких клыков. Девочка Настенька — одна на даче. Она да серый пес на цепи. И еще белая незваная нахалка. Сжалась Настенька от ужаса: сейчас Робеспьер будет рвать незваную гостью в клочья. Пойдут клочки по закоулочкам. Это так страшно. И так интересно. Но Робеспьер почему-то не рвал нахальную гостью. Он напрягся, замер, вытянулся, и только кончик его серого хвоста метался судорожно.