Владимир Побочный - Третья военная зима. Часть 2

Река Ловать богата рыбой, особенно – судаком. Мы изредка лакомились рыбкой. Собиралось двое-трое, брали противотанковую гранату, вкручивали от «лимонки» запал и бросали в воду. Граната взрывалась, а на поверхность всплывала оглушённая рыба: судаки, окуни, плотва… Теперь не зевай, бросайся в воду и успей подобрать улов, иначе рыба после 2–3 минут оправится и уплывёт. Некоторые умудрялись брать не гранату, а мину, у этой заряд в четыре раза сильнее. Тут без лодки не обойтись – один гребёт в полную силу, а другой бросает мину с кормы. Пока мина взорвётся, успевали отъехать метров на 15, но всё равно лодку подбрасывало довольно сильно, зато улов был значительней. Конечно, всё это запрещалось, но очень хотелось рыбки, кроме того, части, стоящие на формировании, кормили неважно.

Вскоре я получил взвод, сформированный полностью, провёл обучение с новым составом и получил приказ занять огневые позиции на одном острове в дельте Ловати. Я погрузил орудия и расчёты на плашкоуты, и, как только стемнело, катер оттащил плашкоут к месту назначения. Мы под прикрытием темноты выгрузились, замаскировали орудия, заняли, на всякий случай, круговую оборону, выставили часовых.

Я разрешил солдатам отдыхать, запретив разжигать костры, курить и громко разговаривать. Вместе с расчётами мне придали пехотный взвод под командованием Вяткина. Остров был тот самый – против Чертицка, куда хотели уплыть немцы, когда подбили их катера. Вторая ночь прошла в оборудовании огневых позиций, расчистке секторов обстрела, определении мест дислокации пехотных отделений, места нахождения офицеров, налаживании связи между расчётами, и только в третью ночь мы подумали о строительстве укрытий для отдыха.

Днём мы старались не обнаруживать себя. Пищу на сутки, двое или трое, доставляли из Чертицка ночью. Я на каждые сутки получал пароль, так как по реке курсировали ночью наши катера. Проплывая по реке, судно должно было дать условный световой сигнал, если не было сигнала, мне разрешили бить на поражение, – могли появиться немецкие суда. Ночью орудия всегда были приготовлены к бою, и каждый расчёт находился у орудия.

Один раз катер выскочил из-за поворота реки и не сделал опознавательного сигнала. Я дал предупредительный выстрел, снаряд разорвался метрах в пятидесяти перед катером. Катер остановился и просигналил. Я не знаю, с какой целью был такой маневр, и ожидал нагоняя от начальства, но никто никуда меня не вызывал, поэтому я заключил: на катере допустили ошибку и не желали огласки.

Раза два немецкая корректирующая «рама» появлялась над нами, но обстрела позиций не было. Мы были прекрасно замаскированы. Обычно «рама» пролетала глубже в тыл и возвращалась обратно. Иногда, когда летала «рама», немцы вели артиллерийский и миномётный обстрел по нашим тылам.

Дней через 10 меня вызвал Чернобровкин, я с радостью прибыл в расположение штаба батальона, отрапортовал о положении на острове, получил нужные указания, пароли на неделю вперёд и был свободен. Я с нетерпением ждал встречи с Валей. Времени было еще достаточно, поэтому стремглав бросился к девчатам в отряд. Лошадь осталась на острове, пришлось бежать, чтобы выиграть время. Прихожу, спрашиваю о Вале, а девушки с грустью ответили: «Нет её!», и поведали страшную историю. Оказывается, когда Валя была на дежурстве, пролетала «рама», и, запеленговав радиоволны, вызвала огонь.

Наблюдательный пункт и радиостанция были разбиты, а Валя, тяжело раненная, вскоре скончалась. Мне сделалось тяжело, и её подружки начали утешать меня – война же. Валя, наверное, была неравнодушна ко мне, – мы же были ровесники, – и делилась своими чувствами ко мне с подругами. Это была вторая смерть, смерть, можно сказать, близкого мне человека да еще девушки, с которой связывала меня более, чем дружба, её я долго забыть не мог. Спустя много лет образ Вали встал в моей памяти, когда смотрел фильм «А зори здесь тихие».

Город Старая Русса был совершенно разрушен, редкий маленький домик остался цел, только заводская труба с оторванной верхушкой торчала над горизонтом. Город – то брали наши войска, то – немцы. Любое наступление начиналось с артподготовки, причём, обрабатывалась пушками и миномётами не только передовая линия, где сосредоточены основные войска, но и тылы противника, чтобы разрушить коммуникации, а значит – и город.

Это был крупный железнодорожный и шоссейный узел: рядом Ильмень, река Ловать – всё это стратегически важные пункты, поэтому немцы бросали новые войска при наших наступлениях, любой ценой старались удержать город.

Болота между городом и рекой Ловатью были заминированы, причём, мины ставили и наши сапёры, и немцы…».

28 февраля 1944 г. Понедельник. В течение дня на псковском направлении наши войска, продолжая развивать наступление, овладевают районными центрами Псковской области Карамышево, Славковичи, Пожеревицы, а также с боями занимают множество населенных пунктов, среди них крупные населенные пункты: Егорьевщина, Ольгино Поле, Скоморохова Гора, Торошино, Большое Загорье, Юхново-Солодово, Сумская, Крюково, Большие и Малые Пети, Лютые Болота, Заречье, Подгорье, Филистово, Вязовицы, Кустово, Одорье, Цвень и железнодорожные станции Молоди, Торошино, Лунево, Подсевы, Вешки, Карамышево.

Северо-западнее и западнее Новосокольники наши войска, продолжая наступление, с боями занимают более 200 населённых пунктов, в том числе крупные населённые пункты: Михалкино, Подлужье, Слобода (5 км восточнее Новоржев), Климово. Гривино, Вешелиха, Бельково, Туровские Холмы, Захарино, Заложье, Заполье, Скоково, Чернецова, Большие Боталки, Мольгино, Васьково, Сергейцево (из оперативной сводки Совинформбюро от 28 февраля 1944 г.).

Чем ближе подходит час гибели нацистского режима, тем отчаяннее пытаются гитлеровцы остановить наступление Красной Армии. Немецко-фашистская армия все еще может оказывать сильное сопротивление. Это объясняется, прежде всего, страхом перед ответственностью за преступления, совершаемые на советской земле, а также жестоким террористическим режимом в армии. Сказывается и то, что основная масса солдат гитлеровской армии продолжает повиноваться приказам офицеров.

В этот же период. Большой вклад в дело разгрома немецко-фашистских войск вносят военно-воздушные силы фронтов, авиация флота и авиация дальнего действия. Только 13-я и 14-я воздушные армии в январе – феврале производят 12855 самолето-вылетов. Военно-воздушные силы Краснознаменного Балтийского флота в ходе операции сделали 4404 самолето-вылета. Это надежно обеспечивает наземные войска авиационной поддержкой. Авиация дальнего действия систематически бомбардирует войска противника, его тылы и сообщения. 7, 17 и 27 февраля она производит три крупных налета на столицу Финляндии Хельсинки.