Алексей Иванов - Донбасс: Русь и Украина. Очерки истории

На заре независимости, когда я приезжал к бабушке в деревню, она меня просила смотреть с ней украинские новости, чтобы переводить. Поскольку новости делали на том, учебник чего называется сейчас «Сучасна українська мова». А уроженка Полтавщины, прожившая всю жизнь в украинском селе, не понимала таких слов, как «щелепа» (челюсть), «пазуры» (когти), «смолоскып» (факел), «шкарпэткы» (носки), «шпалэры» (обои), «пэнзлык» (кисточка), «экзыл» (изгнание), «амбосада» (посольство), «мапа» (карта), «фах» (специальность) и десятки других слов. Просто я учился в городской школе, где, естественно, изучал предмет «Українська мова» и значение этих слов знал.

Ещё тогда я удивлялся — как же так? Язык вроде называется украинским, а сами что ни на есть украинцы многое из него не понимают. Причём это касалось не только моей бабушки, это касалось всех жителей села. А там были уроженцы практически всех регионов Украины — и с Житомирщины, и с Волыни, и из Черкащины. А спросишь, что такое «краватка» (галстук), — «Тю, — скажут, — та це ж крОвать, тилькы маленька». Когда скажешь, что это галстук, — тот, что на шее, — удивлённо глянут на тебя и спросят: «А це по якому?» Сказать, что по-украински, обидятся. Подумают — зло шучу.

И именно в этом главная проблема провала украинизации.

Ведь те люди, которые в конце XIX века создавали «українську мову», исходили из весьма благородного посыла — максимально распространить грамотность на юго-западе России. А ради этого нужно не массово безграмотный народ подтягивать к литературному русскому языку, а язык и знания на нём опустить до уровня народа. В русском языке много грамматических правил? Значит, научим людей буквам, а дальше введём фонетическую систему. Пусть пишут, как слышат. Лишь бы смысл доходил. Надо — будем писать слова, употребляемые в местном наречии.

Но вскоре эту просветительскую идею подхватили нечистоплотные политиканы, которые стали пропагандировать тезис максимального «развода» русского и украинского языков. Поэтому и полился в украинский язык мутный поток заимствований из польского и немецкого. Иногда слова просто банально придумывались. Вводились новые буквы наподобие «Ї», «апострофа», «Г с крышечкой».

Конечно, украинский язык всё сильнее отдалялся от русского языка. Но при этом — становясь всё неудобней для общения, чтения и писания. Становясь всё менее родным для тех, для кого он якобы и был создан.

Вот возьмём самый яркий пример — Виктор Ющенко. Уроженец слобожанского села. Человек, в чьём украинском происхождении не сомневаются даже недоброжелатели. Но вы послушайте его: «Мы по листнеци взбыраемось на этажи». Ага, а как же «мовна» «дробына» (лестница) и «поверхы» (этажи)? «Слидуючый рик» — хотя правильно «наступный рик». «Усэ, точка!» — а как же быть с «мовной» «крапкой»? И таких примеров сотни, и это только у одного Ющенко.

Причём, борьба с «русификацией» мовы перешла линию добра и зла. Например, в «Сучасній українській мові» ликвидировали слово «творог» и стали обозначать его словом «сыр». То есть в украинском языке и то, что по-русски называется «творог», и то, что по-русски называется «сыр», обозначается одним словом. Но это же два разных продукта! Очень весело тем, кто читает книгу рецептов на украинском языке и всякий раз задаётся хорошим вопросом: «А какого «сыра» 200 граммов? Того, который «сырсыр», или того, который «сыр-творог»? То же самое со словом «прыгода», которое в украинском языке означает и «приключение» и «происшествие». И со словом «кит» — этим словом обозначается и тот, что на заборе сидит и мурлычет, и тот, что в океане плавает.

Но не надо клеветать, что у украинских филологов плохо с фантазией и они не в состоянии придумать слова для обозначения каких-то явлений или предметов. Там, где не надо, фантазия работает выше всяких похвал. Взять, например, русское слово «вертолёт»: тут в украинской мове мы находим множество слов, обозначающих этот механизм. Это и «гвынтокрыл», и «гэликоптер», и просто «вертолит».

В желании подальше растащить русский и украинский языки друг от друга и под маркой борьбы с «русификацией мовы» дошли до филологического абсурда.

Причём, эти «перегибы» признал даже такой филологический авторитет, как Виталий Русанивський. В предисловии к «Історії української літературної мови» он, в частности, пишет: «Тут же попередньо слід згадати про таке: звичайно, русифікація полягала не в тому, що українські слова замінювалися російськими (хоч було й це). Ліс лишався лісом, поле полем, хата хатою, граблі граблями і т. д. Не слід вбачати русифікацію і в тому, що арабське з походження слово «майдан» заступилося слов'янським «площа», або занесене з жаргону німецьких слюсарів слово «мутра» замінило слово «гайка».

Но то, что простили Русанивському, покусившемуся на святое слово «майдан», другим не прощается. Любой человек, пытающийся проанализировать ситуацию с нашей «державной мовой» вне ракурса её извечной «соловьиности и калиновости», вполне может напороться на неадекватную реакцию со стороны «профессиональных украинцев», которые спешат навесить на таких исследователей ярлыки типа «шовинист», «антиукраинец», «украинофоб». В результате, «профессиональные украинцы» начинают творить то, что известный украинский писатель Иван Нечуй-Левицкий когда-то называл «чертовщиной якобы под украинским соусом».

Современные паны-«словозаменители», в очередной раз распиная украинский язык, абсолютно не интересуются тем, как будут восприняты их «филологические навороты» населением, ради которого якобы и пишутся все новейшие словари или учебники. Особенно в этом смысле досталось профессиональной терминологии.

Возьмем, например, «Російсько-український медичний словник з іншомовними назвами», изданный в Киеве в 2000 году «Благодійним фондом «Третє Тисячоліття» тиражом 20 тысяч экземпляров (автор — С. Нечай).

Вот какие медицинские термины там предлагаются: акушер-гинеколог — пологожінківник, амбулатория — прихідня, аммиак — смородець, бактерициды — паличковбівники, биолог — живознавець, бинт — повій, бюллетень — обіжник. Это только на букву А и Б, на остальные буквы в словаре филологических шедевров также хватает!

В другом медицинском словаре, изданном в Киеве государственным издательством «Здоровье», находим совсем другие термины. Там гинеколог уже стал «жінкознавцем» или «бабичем» (а как же «пологожінківник» Нечая?), рвоту обозначили как «блювання», а «зуд» стал «сверблячкой». Серьёзно пострадали и термины греческого происхождения: адермия превратилась в «безшкіря», гирсутизм в «волохатість», акушерку назвали «пупорізкою», осмидроз — «смердячий піт», а эризипелоид — «бешиха свиняча».