Сергей Демкин - Сокровища, омытые кровью: О кладах найденных и ненайденных

Однако их ждало разочарование: местность настолько изменилась, что бывший писарь не мог узнать ее. Там, где в 1919 году стоял густой лес, теперь была лишь редкая молодая поросль да кустарник. Все приметы, которые запомнил Пуррок, исчезли. Правда, в первый день кладоискатели выкопали уйму трухлявых пней да какие-то гнилые подошвы от сапог. Хотя это еще ни о чем не говорило. Известно, что в жирном черноземе, а именно такова была тамошняя почва, березовые пни сгнивают за пять-шесть лет, а пни хвойных деревьев, например пихты, — за десять — двенадцать. Пуррок не помнил, была ли поляна, на которой закопали ящики с золотом, естественной или же вырубкой. Да и подошвы вполне могли быть частью спрятанной амуниции. Короче, предстояло копать новые шурфы, причем на большой площади, так как без этого ничего определенного сказать было нельзя.

А дальше у кладоискателей началось сплошное невезение. На следующий день из-за страшной жары они решили пораньше прекратить поиски. Отправились ночевать в ближайшую деревню, но по дороге Пуррок вдруг обнаружил, что потерял бумажник со всеми деньгами и документами, в том числе с загранпаспортами. Вернувшись на место раскопок, дотемна искали пропажу, но безрезультатно. Им пришлось той же ночью идти в милицию, чтобы получить временные удостоверения, а потом мчаться в Москву и там через НКИД оформлять возвращение в Эстонию.

Впрочем, неудачная поездка имела свой положительный результат. Кладоискатели убедились, что тайком на теперь почти открытой местности клад добыть невозможно.

Будучи квалифицированным инженером, напарник Пуррока Лехт занялся изучением западной прессы, ища сведения о технических средствах обнаружения зарытых в землю металлов. И такое средство нашлось. Это был хитроумный аппарат конструкции Митова, немецкого инженера болгарского происхождения. Но как уговорить изобретателя отправиться со своим прибором в «логово большевиков»?

Эту проблему удалось решить неожиданно легко: Пуррок познакомился с богатым берлинским адвокатом Кейзером, у которого было необычное для лиц его профессии увлечение: археологические раскопки. Эстонец сумел заинтересовать археолога-любителя своей историей с «золотом Колчака» настолько, что тот взялся за организацию экспедиции. Конечно, сыграла роль и перспектива заработать на этом большие деньги.

Для начала же Кейзер связался с Митовым и оплатил его приезд в Эстонию для испытания чудо-прибора. При этом выяснилось, что он весит целых 96 пудов. Поэтому нечего было и думать незаметно провезти его через границу. Следовательно, нужно официально договариваться с советскими властями. И хотя полевые испытания аппарата Митова в таллинском парке Кадриорг, где согласно преданиям был захоронен не один клад, ничего не дали — вот и верь после этого «достоверным» легендам! — Кейзер отправился в Москву.

Там он довольно быстро получил разрешение направить экспедицию на поиски колчаковского клада в Сибири и подписал в Кредит-бюро договор, по которому в случае успеха СССР принадлежало семьдесят пять процентов золота, а остальные двадцать пять поисковикам.

Окрыленный, немец вернулся в Таллин, а на смену ему в Москву выехали Пуррок и Митов. Поселились в «Национале» и стали ждать прибытия аппарата, отправленного багажом. Шел день за днем, но техники все не было. Железнодорожная администрация, к которой они неоднократно обращались, вежливо успокаивала: дорога дальняя, груз идет медленной скоростью, задержки неизбежны. Кладоискателям и в голову не могло прийти, что аппарат давно прибыл в Москву и негласно изучается в закрытом конструкторском бюро на предмет возможного использования в военных целях, например, для обнаружения мин.

Лишь спустя полтора месяца Пуррока и Митова известили, что они могут наконец получить свой груз. Но был уже конец ноября, в Сибири выпал снег, ударили морозы. Ехать на станцию Тайга не имело смысла. Так что эстонец несолоно хлебавши взял билет в Таллин, а немец — в Берлин. Экспедиция сорвалась.

Однако Пуррок на этом не успокоился. В предвоенные годы он несколько раз обращался в советское генконсульство с просьбами о разрешении на посещение СССР, а Лехт от его имени писал в Москву письма с предложениями о сотрудничестве. Увы, безрезультатно.

Лишь после того как в июне 1940 года «трудящиеся Эстонии свергли фашистское правительство» и она «добровольно вошла в состав СССР», настырная пара добилась своего: на нее обратили внимание. Но не дипломаты, а чекисты.

В то время они работали днем и ночью, фильтруя население новой республики, отсеивая буржуазные и неблагонадежные элементы. Ни Пуррок, ни Лехт к их числу не относились. Чекистов заинтересовало другое: почему эта парочка уже не один год добровольно рвется в Сибирь, куда других отправляют по приговору особого совещания? С целью шпионажа? Организации саботажа и диверсий? С ними следовало разобраться.

Пуррока и Лехта вежливо приглашают на допросы. Пока лишь в качестве «свидетелей», хотя и не ясно чего. Сжатое резюме их показаний в виде служебной записки посылается в Москву.

Прежде чем излагать дальнейшее развитие событий, необходимо небольшое пояснение. В 1939 году в связи с передачей Гохрана в систему НКВД в нем был организован 5-й спецотдел. Помимо самого Гохрана он включал контрольное и оперативное подразделения и отвечал за все вопросы, связанные с хранением и отпуском ценностей из золотого и алмазного запасов страны.

В этот отдел и попала служебная записка из Таллина. Руководство НКВД хотело получить от экспертов «золотого» подразделения заключение относительно того, насколько можно доверять «фантазиям» некоего Пуррока о будто бы зарытых в Сибири сокровищах.

Эксперты затребовали чекистские архивы из Сибири, изучили показания эстонца и пришли к выводу, что речь действительно может идти о золоте из государственного запаса Российской империи.

Эти выводы были доложены на самый верх — замнаркома внутренних дел, комиссару госбезопасности третьего ранга Кобулову. Ознакомившись с ними, он наложил резолюцию: «Вызовите Пуррока в Москву вместе с оперативным работником. Направьте на место для поиска золота совместно с начальником УНКВД. Результаты доложите. 4.6.41 г. Кобулов».

Приехавшего в сопровождении оперативника Пуррока поселили в закрытой чекистской гостинице «Селект». А уже на следующий день, 9 июня 1941 года, вместе с двумя сотрудниками оперативно-чекистского отделения 5-го спецотдела Кузьминым и Митрофановым он выехал поездом Москва — Иркутск в Сибирь. Позднее столь скоропалительная отправка секретной чекистской экспедиции за «золотом Колчака» дала бывшему начальнику этого отдела генерал-майору госбезопасности Владимиру Владимирову основание утверждать, что к ее организации отнеслись непростительно легкомысленно. Решили, что всего-то нужно добраться до места, которое укажет Пуррок, да выкопать золото. Поэтому в поездку отправились налегке, взяв лишь охрану из подразделения, за которым был закреплен эстонец.