Джузеппе Боффа - История Советского Союза: Том 2. От Отечественной войны до положения второй мировой державы. Сталин и Хрущев. 1941 — 1964 гг.

За первым шагом последовал второй, более тяжелый. Чтобы заставить китайцев уступить бесцеремонному нажиму, Советское правительство приняло одностороннее решение отозвать из Китая /515/ всех советников, направленных туда по просьбе Пекина. С момента провозглашения Народной республики китайское правительство всегда имело в своем распоряжении советских специалистов разных профессий. Их число достигло максимума в 1957 г. В 1960 г. их было 1500 человек, не считая военных[30]. Сотрудничество советских специалистов было, несомненно, полезным для китайцев, несмотря на усиление разногласий и взаимного непонимания, ухудшения отношений между двумя странами. Уже в 1958 г. китайцы решили, что должны больше «рассчитывать на свои собственные силы» и меньше — на «помощь извне»[31]. Москва сослалась на возникшие трудности для оправдания своего решения. Это был слабый предлог, даже сами советники признали его неубедительным[32]. СССР разорвал ряд международных соглашений и нанес удар Китаю в тот момент, когда страна уже чувствовала кризис, вызванный «большим скачком». Советские специалисты уехали, увозя с собой документацию по многим производимым работам, которые не могли быть закончены. В Китае поднялась волна возмущения.

Отношения между двумя странами настолько ухудшились, что произошло последнее объяснение между правительствами. Многие партии высказывали пожелание, чтобы СССР и Китай попытались найти согласие между собой. С 17 по 22 сентября в Москве проходили переговоры с китайской делегацией, возглавляемой Дэн Сяопином. Советские руководители несколько раз приглашали Мао и были разочарованы, что он не приехал[33]. Встреча с делегацией не дала результатов. Стоит задержаться на единственном известном нам документе — платформе соглашения, предложенной китайцами, как они сами говорили, «от всего сердца». Документ этот разъясняет суть конфликта и состоит из 5 пунктов, два из которых представляют собой проект политического соглашения. СССР и Китай должны были взять на себя обязательства «консультироваться и обстоятельно обсуждать все проблемы, имеющие взаимный интерес». Как «самое важное» было выделено положение — «провести четкую разграничительную линию между противником и нами самими». После этого можно было восстановить в коммунистическом движении положение, существовавшее в 1957 г. Обоим правительствам следовало «объединиться против врага» и не дать ему разъединить их[34]. Другими словами, никаких диалогов, никаких сепаратных инициатив, но жесткое противоборство с Америкой и с югославами, которые хотели сохранить хорошие отношения с Западом. Тогда союз СССР и Китая был бы для каждой из стран основным направлением их политики. Однако в этот момент интересы двух держав уже разошлись. Мы не знаем советских контрпредложений, знаем только, что переговоры свелись к взаимным обвинениям. С этого момента, подчеркивали потом китайцы, «острая борьба стала неизбежной»[35].

Вопрос о подготовке к новому международному Совещанию коммунистических партий был согласован после встречи в Бухаресте. /516/.

С 1 октября комитет из представителей 26 коммунистических[III] партий собрался в Москве, чтобы подготовить приемлемый для всех документ. Это была нелегкая работа. Более или менее полный текст был представлен Совещанию, которое состоялось в Москве с 11 по 25 ноября 1960 г. Присутствовала 81 делегация — от крупнейших советской и китайской компартий до маленьких подпольных групп из Южной Америки. Как и в 1957 г., Совещание было закрытым, сообщалось лишь о последнем заседании. Китайскую точку зрения представил Дэн Сяопин в своей речи, отмеченной прозорливостью. Значительно менее продуманной была, напротив, речь албанского союзника китайцев Ходжи, который негодовал на югославов, на этот раз не приехавших, и на хрущевскую политику примирения с ними. Дискуссия постепенно становилась все более бурной. Многие делегации брали слово по два раза. Тон советских выступлений был более умеренным, чем в Бухаресте, китайских — более острым.

Делегаты Пекина не остались в полной изоляции, но вызвали мало симпатий[36]. Правда, их наступление имело определенный успех, потому что с момента публикации сборника «Да здравствует ленинизм!» усилилось внимание не только к противоречивым аспектам деятельности Хрущева, но и к неясным и нечетким местам и самих доктринарных новациях XX съезда КПСС. Эти новые теории оказали стимулирующее влияние вначале, а потом стали бесплодными догмами с претензией на универсальность. Китайцы могли воспользоваться реальным недовольством прошлой и настоящей политикой СССР, которое проявлялось в разных отрядах комдвижения, но они своими контрпредложениями свели на нет это преимущество. Советским теориям они противопоставили жесткую и буквалистскую защиту старых ленинских тезисов, несоответствие которых новой реальности понимали многие из присутствующих, и фронтальную атаку на все решения XX съезда, в том числе и осуждение Сталина; они эти решения сочли пагубным поворотом вправо, «ревизионизмом». Их позиция не могла встретить сочувствия основных партий, которые, напротив, видели в идеях XX съезда возможность идейного обновления, а в диалоге Хрущева с Западом — предпосылку новой, менее напряженной международной жизни, в которой могло бы быть больше места для самостоятельных действий[37].

Собравшиеся в Москве делегаты начинали понимать, что за обсуждением принципов скрыт конфликт между двумя великими странами. Непонятная настойчивость, с которой китайцы твердили на Совещании, что СССР должен остаться во главе движения, тогда как они сурово критиковали всю его политику, вызывала подозрение, что они хотят сохранить централизованное руководство, лишь переведя /517/ его в Пекин, как только станет очевидно, что советские коммунисты больше не на высоте. В тот же период Мао действительно сказал: «Центр мировой революции сегодня находится в Китае»[38], Наконец была найдена видимость соглашения. Китайцы почувствовали, насколько слабо их поддерживают. Советский Союз переживал самый тяжелый период в советско-американских отношениях. Кроме того, советским руководителям не удалось добиться осуждения фракционности на международном уровне. Возврат к старой концепции Коминтерна вынудил китайцев отказаться от своих тезисов, поскольку они оказались в меньшинстве. Однако многие партии отдавали себе отчет в том, что нельзя применять это правило к такой великой стране, как Китай. Пекин имел право утверждать, что международные дискуссии такого масштаба не решаются большинством голосов[39]. Вероятно, китайцы вспомнили, что, когда американцы без успеха экспериментировали в ООН, победило право вето Советского Союза. СССР, который противостоял американцам в ООН, не мог претендовать на применение принципа большинства в коммунистическом движении.