Джузеппе Боффа - История Советского Союза: Том 2. От Отечественной войны до положения второй мировой державы. Сталин и Хрущев. 1941 — 1964 гг.

Такая ориентация определила и их линию поведения в советско-китайском конфликте, в котором румыны увидели прежде всего возможность укрепить свою самостоятельность. Когда в 1963 г. разрыв между Москвой и Пекином стал необратимым, они отказались встать на ту или иную сторону. У них были свои разногласия как с советскими руководителями, так и с китайцами, но они предпочли не вступать в дискуссию. Их пресса старалась не публиковать полемических выпадов Москвы и Пекина, которыми в то время была полна мировая печать. Вдохновляемые другими компартиями, бухарестские руководители пытались стать посредниками, а когда им это не удалось, продолжали держаться в стороне[59].

В сущности, выбор, который сделали румыны, отражал распространенное в коммунистическом движении мнение. Конфликт ставил каждую партию перед мучительной дилеммой, определяющей ее судьбу. Ни пекинские, ни московские предложения не вдохновляли. Москва хотела представить этот конфликт как столкновение между китайцами и всеми остальными, а не как борьбу между СССР и Китаем[60]. Эта версия, с одной стороны, не соответствовала фактам, а с другой — предполагала возврат к концепции монолитного коммунизма, объединенного вокруг СССР, как во времена Коминтерна, и направленного преимущественно на бесплодную идеологическую войну с Китаем. Со своей стороны китайцы утверждали, что рабочее движение всегда «склонно» к расколу и что разрыв становится «неизбежным», когда «оппортунизм», в данном случае олицетворяемый КПСС и югославами, проникает в его ряды[61]. Они вывели этот закон из исторических экскурсов и знаменитых прецедентов, таких, как разрыв Ленина со II Интернационалом, забывая, что история не повторяется в точности. Многие компартии, находящиеся у власти или в оппозиции, стали слишком серьезными политическими силами, чтобы привязать себя к одной из двух сторон. Выбрать любую из них означало бы искусственно расколоть эти партии. Уже и тогда китайцы старались поддерживать группы сепаратистов.

Крупные партии Азии лишь частично — и не всегда — разделяли точку зрения Пекина, но в общем знали, что не могут изолироваться ни от распространенных в Азии идей китайской революции, ни от /523/ растущей международной силы Китая[IV]. Не только они стремились к самостоятельности. Румыны также были не одиноки в Европе. Советские руководители заметили это, когда попытались в 1964 г, начать подготовку к новому международному совещанию коммунистических и рабочих партий, преодолевая формальные и существенные оговорки Пекина. Они сразу поняли, что откажутся участвовать не только китайцы, но и часть других партий. Это было бы совещание лишь части движения, пусть даже и большей, и ее объединило бы только участие в полемике с Китаем. Такая крупная партия, как итальянская, хотя и достаточно критически относилась к концепциям Пекина, сразу же заявила, что это невозможно. Тольятти лично поехал в СССР, чтобы сказать это Хрущеву. Его путешествие стало последним. В «Памятной записке», которая должна была стать также и его политическим завещанием, Тольятти отразил оппозицию итальянских коммунистов совещанию, намечаемому советскими руководителями. Он не отказывался от политической борьбы против китайских теорий, но он хотел, чтобы эта политическая борьба велась корректно, без раздражения, без отлучений. Он видел в этой борьбе возможность позитивных действий при уважении самостоятельности каждой партии и развитии демократических свобод при социализме[62].

Советские руководители не стали созывать совещания. Ни они, ни китайцы не могли больше выступать друг против друга от имени всего коммунистического движения. Итак, стало очевидным, что причина их распри — столкновение двух великих держав. Не имела успеха и попытка китайцев посеять разлад в Москве, сконцентрировав огонь только на Хрущеве. Те же самые руководители в СССР, которые готовились сместить его со всех постов, заявили публично, что не позволят китайцам «изолировать» Хрущева и «противопоставить его партии и советскому народу»[63]. Кроме того, оказалась иллюзорной надежда китайцев, что «огромному большинству советского народа... навечно дорога память о Сталине» и что одного этого имени достаточно, чтобы гарантировать им поддержку в лагере противника[64]. Чувства, которые воспоминания о Сталине вызывали у народов СССР, были более сложными и совсем не такими, чтобы отвечать на призывы Пекина. Прямолинейность китайцев напоминала советским людям об ужасах, пережитых в сталинскую эпоху. Однако и те, кому в СССР было «очень дорого имя Сталина», слишком хорошо усвоили его уроки национализма, чтобы проявлять нужную Китаю неприязнь к Хрущеву.

У обеих сторон эта тенденция будет усугубляться: национальный элемент обеих революций в ходе конфликта начал превращаться в национализм. Каждый из двух оппонентов будет обвинять другого в шовинизме, но отказываться признать это за собой. /525/

1. См. Programma délla Lega dei comunisti della Jugoslavia approvato al VII congreino della LCJ. Lubiana, 22–27 aprile 1958. Milano, 1958.

2. П. Федосеев, И. Помелов , В. Чепраков. О проекте программы Союза коммунистов Югославии. – «Коммунист», 1958, № 6.

3. Peking Review, 1958, № И, р. 68; № 15, р. 7–9; № 16, р. 8–12; № 17, р. 6 11; № 18, р. 6–9; N.S. Khrushchov. For victory, p. 448–460, 560–579, 599–603.

4. XXI съезд КПСС.., т. 1, с. 109–110.

5. Прямое свидетельство о прокитайских настроениях Молотова см. S. Alliluieva . Op. cit., p. 416. Подобного рода указания многочисленны.

6. Peking Review, 1966, № 27, p. 6; Мао Tse-tung . Discrosi inediti.., p. 234–235; О.Б. Борисов, Б.Т. Колосков . Указ. соч., с. 159–160, 196.

7. Z. Brzezinski . Op. cit., p. 364–365. Автор настоящей книги лично был свидетелем многочисленных проявлений недоверия.

8. Доказательством тому – речи Хрущева (см. выше примечание 3). Красноречивое прямое свидетельство см. J. Pelikan . Op. cit., p. 144–149.

9. Mao Tse-tung . Su Stalin e sull'URSS.., p. 4.

10. Ibid., p. 3–6; Mao Tse-tung . Discorsi inediti.., p. 116; Peking Review, 1963, № 38, p. 9–10.

11. Peking Review, 1958, № 14, p. 10–11; 1959, № 35, p. 19; Mao Tse-tung . Discorsi inediti.., p. 104–116, 234–235; Новейшая история Китая, с. 324–325.

12. Заявление Советского правительства. — «Правда», 21 сентября 1963 г.; Мао Tse-tung . Su Stalin e sull'URSS.., p. 102–103.

13. XXI съезд КПСС.., т. 1, с. 67–69, 109, 153–157.

14. О.Б. Борисов, Б.Т. Колосков . Указ. соч., с. 170.

15. Эти аргументы содержатся в Заявлении Советского правительства. — «Правда», 21 августа 1963 г. См. также G. Amendola . Il rinnovamento del PCI, p. 147.

16. XXI съезд КПСС.., p. 1, с. 77–78.

17. Peking Review, 1963, № 37, p. 12; A. Ulam . Storia délia politica estera sovietica, p. 892–893. О слухах относительно скорого создания китайской атомной бомбы см. John Gittings . Survey of the Sino-Soviet Dispute. A Commentary and Extracts from the Recent Polemics. 1963–1967. London, 1962, p. 103. Аналогичные подтверждения еще в то время сделал автору настоящей книги Хо Ши Мин.