Алексей Толстой - Стихотворения (сборник)

Луна зашла - брега не плоски!

И видит в тумане, как в рясе чернец,

На брег его молотом манит купец,

А берега скаты не плоски!

* * *

* * *

Аскольд, зовет тебя Мальв ина,

Забудь, что ты природный р ос,

Твой щит давно взяла пуч ина,

Твой замок тернием пор ос.

Не обращай напрасно вз ора

Туда, где юность провод ил,

Мальвины ты страшись ук ора,

Страшися ночи мрачных с ил!

* * *

Коллективное

[А. П. БОБРИНСКОМУ]

Когда ж окончишь ты нелепый свой устав

По всем его частям, отделам, параграфам?

Два графа здесь сошлись, ты тоже родом граф,

Теперь уж час ночной, и к чаю пора графам.

Когда, скажи ты мне, та выйдет колея,

Где встретятся с тобой забытые друзья,

Когда ж ты явишься к охрипшему соседу

И снова поведешь с ним длинную беседу?

Здесь ждут тебя давно, словам моим поверь,

Для дружбы и стихов приют у нас келейный,

А утомительный твой люд узкоколейный

Без всякой жалости толкай скорее в дверь!

Начало 1870-х

НЕЗАКОНЧЕННОЕ. НАБРОСКИ. ОТРЫВКИ

* * *

Бегут разорванные тучи,

Луна задумчиво плывет,

От моря брызжет дождь летучий,

Шумя несется пароход.

[А там дворец с широкой крышей,

Там истуканов виден ряд,

Стоят, один другого выше,

Вослед печально мне глядят.

Простите вы, картины юга,

Прости, гитар веселый звон,

И песней пламенная вьюга,

И соблазнительный балкон!]

Увижу ль я страны другие,

Простор испаханных степей,

Страны, где волны золотые

Колышет ветер средь полей,

Где ночи зимние так долги

И где весна так молода,

И вниз по матушке по Волге

Идут тяжелые суда?

Увижу ль тройку удалую

Среди степей на всем бегу,

Гремушки, кованую сбрую

И золоченую дугу?

Бегите ж ... тучи,

Луна, плыви над бездной вод,

От моря брызжи, дождь летучий,

Лети на север, пароход!

1840-е годы

* * *

Как часто ночью в тишине глубокой

Меня тревожит тот же дивный сон:

В туманной мгле стоит дворец высокий

И длинный ряд дорических колонн;

Средь диких гор от них ложатся тени,

К реке ведут широкие ступени.

И солнце там приветливо не блещет,

Порой сквозь тучи выглянет луна,

О влажный брег порой лениво плещет,

Катяся мимо, сонная волна,

И истуканов рой на плоской крыше

Стоит во тьме, один другого выше.

Туда, туда неведомая сила

Вдоль по реке влечет мою ладью,

К высоким окнам взор мой пригвоздила,

Желаньем грудь наполнила мою.

. . . . . . . . . .

. . . . . . . . . .

Я жду тебя. Я жду, чтоб ты склонила

На темный дол свой животворный взгляд,

Тогда взойдет огнистое светило,

В алмазных искрах струи заблестят,

Проснется замок, позлатятся горы

И загремят невидимые хоры.

Я жду, но тщетно грудь моя трепещет,

Лишь сквозь туман виднеется луна,

О влажный берег лишь лениво плещет,

Катяся мимо, сонная волна,

И истуканов рой на плоской крыше

Стоит во тьме, один другого выше.

1840-е годы

СЛОВА ДЛЯ МАЗУРКИ

Вон на кладбище белеют кресты.

Месяц взирает на них с высоты.

Там дремлют кости вельможного рода,

Рядом с гетманом лежит воевода.

"Скучно, панове, все спать на погосте,

Седлаем коней, едемте в гости!

Вишь, серебром как дорога устлана.

Едем на свадьбу до пана гетмана!"

[Вот пошатнулись кресты и упали,

По полю мертвые вдаль поскакали.]

Там, над Двиною, напротив парома

Светятся окна вельможного дома.

Слышны в нем скрыпки, цимбалы да флейты,

"Ну же, маршалок, докладывал, гей ты!"

В страхе маршалок из рук бросил блюдо:

"Пане вельможный, случилося чудо!

От, далибуг же! До панскои мости

Прямо с кладбища приехали гости!"

"Брешешь ты, бестья, зараз изувечу!"

Встал и, ругаясь, идет к ним навстречу.

. . . . . . . . . . . .

... похоронный.

Так был наказан гетман коронный.

1840-е годы

* * *

Ты меня поняла не вполне,

И хоть сердце открылось.

. . . . . . . .

О, как хочется мне передать

. . . . . . . .

О, узнай же, как горестен я

. . . . . . . .

Мы друг друга никак не поймем

. . . . . . . .

Никогда мы себя не поймем?

. . . . . . . .

И души увядающий май

Ты пойми иль душой отгадай

. . . . . . . .

О, узнай мое горе, узнай!

И душою меня отгадай.

Лето 1856

* * *

Что за время, что за нравы!

Где вы, Генуи сыны!

По руинам Балаклавы

Ходят красные штаны!

Лето 1856

* * *

Как вчера хорош у моря

Был наш русский самовар,

Шли мы долго вместе, споря,

Между саклями татар.

Лето 1856

* * *

О, не страшись несбыточной измены

И не кляни грядущего, мой друг,

Любовь души не знает перемены,

Моя душа любить не будет двух...

. . . . . . . . . . .

И если я . . . . . отчизной

. . . . . отдам остаток сил,

Не говори про друга с укоризной:

"Он для другой обетам изменил".

. . . . . . . . . . .

Быть может, грусть, страдания и годы

. . . . . . . . . . . вид.

Быть может, вихрь житейской непогоды

Меня с тобой надолго разлучит.

. . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . не прокляну.

Я сквозь земной увижу оболочки

Твоей души бессмертную весну.

Осень 1856

* * *

Закревский так сказал пожарным:

"Пойдем, ребята, напролом!

На крыше, в свете лучезарном,

Я вижу Беринга, сидящего орлом!"

Осень 1856

* * *

Причину моего смятенья и испуга

Узнать желаешь ты, невинная подруга

Моих девичьих игр; послушай. . . .

. . . . . . . . . . . .

Ложились на спину участники их игр,

Ласкаясь, пестрый барс и полосатый тигр

. . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . с румяными устами.

Лев морщится. . . . . . .

. . . . . . . . . . . душистый

Из фиговых ветвей венок широколистый

Мне жрица подала, и [пьяная] тогда,

Волненье подавив последнего стыда

И взор отворотив . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . .

И трепетной рукой касаясь пьедестала,

Могучую красу я бога увенчала.

Осень 1856

* * *

И на крыльце по вечерам,

Внимая тихим разговорам,

Лягушек слушать дружный гам,

Вдали звенящий слитым хором.

1857 (?)

* * *

Друзья, вы совершенно правы,

Сойтися трудно вам со мной,

Я чту отеческие нравы,

Я патриот, друзья, квасной!

На Русь взирая русским оком,

А не насквозь ей чуждых приcм,

Храню в сознании глубоком

Я свой квасной патриотисм.

Вы высшим преданы заботам,

Меня, который не за вас,

Квасным зовете патриотом,

Пусть будет так и в добрый час!

Хоть вам со мной стезя иная,

Но лишь одно замечу я:

Меня отсталым называя,

Вы ошибаетесь, друзья!

Нет, я не враг всего, что ново,

Я также с веком шел вперед.

Блюсти законов Годунова

Квасной не хочет патриот.

Конца семейного разрыва,

Слиянья всех в один народ,

Всего, что в жизни русской живо,

Квасной хотел бы патриот.

________

Уж так и быть, признаюсь в этом,

Я патриот, друзья, квасной:

Моя душа летит приветом

Навстречу вьюге снеговой.