Вадим Россман - В поисках четвертого Рима. Российские дебаты о переносе столицы

Алекасндр Герцен в свое время писал о диалектике как об алгебре революции . Новым российским политическим реформаторам в самое ближайшее время помимо алгебры потребуется еще и новая геометрия . Такой геометрией, на мой взгляд, может стать уже упомянутая очеловеченная геометрия или аналитическая география с человеческим лицом . Она поможет распознать новые пространственные координаты и место для новой столицы на основе жизненных интересов населяющих страну людей. Поток пассионарной волны возникающей нации, более не умещаясь в старые структуры, и активизация и пробуждение долго дремавшей политической активности масс в последние годы с неизбежностью будут направлены на производство новых форм и политических сущностей. Важной частью такого развития событий может также стать революция символов , которые сменят ветхие советские, царские или заимствованные символы старой власти.

Целостная программа реформ, заявленная когда-то реформаторами и транзитологами, – переход от империи к федерации, от авторитаризма к демократии и от плановой экономики к рыночной – может получить новое подкрепление и в переходе от непродуктивной моноцефальности к регионализму через фундаментальное изменение и оптимизацию урбанистической иерархии. Гипертрофированная столица представляет собой бремя и неблагоприятную среду для проведения полномасштабных реформ во всех вышеперечисленных сферах . Характер деформации российского пространства и урбанистической сети указывают на его удивительную симметричность политическим деформациям, что в свою очередь указывает на их общий источник – деформации и искажения общественного сознания и социальных отношений.

Перенос столицы мог бы стать одним из принципиальных звеньев в числе комплексных мероприятий по децентрализации, деимериализации и возможно десоветизации, создании более инклюзивной столицы, самой нации, активизации исторических городских центров, а в более долгосрочной перспективе, возможно, и создании новых точек роста. Именно эти вопросы справедливо заостряются наиболее прозорливыми и чуткими авторами, предлагающими различные проекты переноса, обсужденные нами выше.

В долгосрочной перспективе эти мероприятия могли бы помочь вывести постсоветское пространство из летаргии вертикальной зависимости и разомкнуть дуги существующих соподчинений, включив их в систему более гибких горизонатальных связей и горизонтальных отношений, а также открыть города новым международным и внутрироссийским контактам.

Перенос столицы может дать толчок эволюции системы, который, возможно, чрезвычайно медленно, но будет продвигать страну в правильном и важном направлении. Он может способствовать выведению системы из одномерной вертикальной плоскости и приданию ей дополнительных измерений. Он может стать сигналом к строительству альтернативных центров и сетей взаимодейстивия – транспортных, культурных, экономических, социальных и политических. Если это и утопия, то утопия нужная и вполне реалистическая.

На данный момент сложившаяся ситуация требует, по меньшей мере, признания и трезвого осознания степени и характера деформации отношений между центром и периферией. Вместо мимикрии под Париж и Лондон, замазывания обьективных неадекватностей этой структуры и системы отношений необходимы конкретные шаги по изменению сложившегося дисбаланса и приведение столицы в соответствие с федеративными принципами конституции.

Особенно принципиально также осознание того факта, что спор столиц и городов в урбанистической системе страны вовсе не обязательно является игрой с нулевой суммой. Сила нации состоит в силе городов и регионов, а не в перетягивании каната рентоискательства.

Если мы представим себе глобус как огромную шахматную доску, где каждая страна представляет собой набор фигур или городов и решает как фигуры могут ходить, то выбор столицы можно уподобить расположению короля. Успех партии определяется не столько расположением короля на определенном стратегическом квадрате, сколько маневренностью и количеством других фигур, которые его поддерживают и защищают. Если страна располагает достаточным количеством фигур с разнообразными функциями, то у нее больше опций для комбинаций. Международный престиж короля связан, таким образом, не только с его размером и внутренними параметрами, но главным образом с положнием относительно него других фигур, в том числе и ферзя – экономической столицы. Наилучшее местоположение столицы – это нахождение среди других крупных городов в богатой и разветвленной урбанистической системе, где города максимально дифференцированы по своим ходам-функциям. Наличие только пешек на фоне крупного короля указывает на уязвимость такой позиции и сулит поражение в экономическом или политическом соревновании с другими государствами.

В этом вопросе для России, конечно, чрезвычайно важен учет европейского опыта развития и организации урбанистической системы. Специфику европейских государств составляет диверсификация городов по их функциям, отсутствие монолитных иерархий, пересечения в их функциях. Пространственная дифференциация урбанистической структуры страны , а также перекрещивающиеся и пористые идентичности городов дают большую прочность и устойчивость политике и экономике этих стран.

Безусловно, в Европе возникновению этой системы предшествовал многовековой и богатый исторический опыт балансирования различных сил и интересов, дифференциация функций и их пространственное распределение. Разумеется, было бы нереалистичным ожидать, что такой опыт можно быстро воспроизвести в российских условиях даже путем форсированного создания десятков новых городов с помощью государственных субсидий, что предлагают некоторые оптимистичные реформаторы [Крупнов, 2009]. Тем более важным кажется перенос столицы в качестве жеста и знака высвобождения урбанистической сети из своей устаревшей и неспособной откликаться на вызовы современности, остроугольной и дезурбанизированной геометрии.

Многолетняя экономическая практика, основанная на мегапроектах, сформировала во многом справедливое и стойкое предубеждение против идеи всяких крупных государственных мероприятий, в том числе и спроектированных городов. Большевистские экперименты научили людей бояться всяких директивных изменений сверху. Опыт большевиков и сталинского СССР, а также постсоветские сверхкоррумпированные большие стройки и мероприятия во многом дискредитировали саму идею мегапроекта в глазах большинства россиян. Поэтому многими критиками идея построения новой столицы воспринимается или как некий проект общественных работ вроде сооружения великой китайской стены, строительства Беломорканала и БАМа, освоения целины и поворота великих сибирских рек, или как гигантская возможность для отмывания денег правящей бюрократией и гигантского по своим масштабам распила бюджета.