Коллектив авторов - Источниковедение

Заявления и обращения граждан

Следующая важная разновидность делопроизводственных документов – заявления и обращения граждан .

В принципе, управленческий аппарат не нуждается в том, чтобы к нему обращались; более того, некоторые группы функционеров (например, сотрудники правоохранительных органов) наделены правом самим вмешиваться в жизнь граждан (особенно если имеются основания полагать, что эти последние заняты чем-то противозаконным). В то же время существует множество ситуаций, в которых аппарат не может начать действовать без инициативы извне. Формальным выражением такой инициативы и становятся заявления и обращения.

Подавляющее большинство заявлений советского времени (как и сегодня) создавалось в стандартных ситуациях вроде поступления на работу или увольнения с нее, приема в какую-либо организацию, регистрации брака и т. п. По канцелярской традиции заявления должны были быть исключительно рукописными: почерк выступал в данном случае дополнительным признаком подлинности составляемого документа; бланки использовались лишь в некоторых случаях. Однако тексты оставались трафаретными; менялись только отдельные фрагменты, относящиеся к личности заявителя. Личностное начало в подобных документах выражалось лишь постольку, поскольку заявитель осознанно или неосознанно отступал от действующих образцов.

Больше свободы давали заявления, вызванные к жизни конфликтными или нетривиальными ситуациями (скажем, жалобы или заявления о преступлениях). В таких заявлениях нормативами определялись только реквизиты, а основная часть составлялась заявителем в меру его способностей к выражению своих мыслей [445]. Такого рода документы дают относительно большое пространство для самовыражения автора, позволяя историку увидеть не только суть ситуации, но и внутренний мир ее участников.

Наконец, обращениями граждан принято именовать письма, адресованные депутатам, руководителям регионов и ведомств, а также лидерам страны, вплоть до первых лиц партии и государства. Для авторов такие письма служили последним аргументом в особенно длительных конфликтах; власть, в свою очередь, видела в письмах граждан, во-первых, индикатор общественных настроений [446], во-вторых – возможность показать себя защитницей слабых и обездоленных, подпитывая старую, но очень выгодную всем правящим режимам мифологему «доброго царя в окружении злых бояр». Особенно действенными были коллективные письма, демонстрировавшие широкий общественный интерес к заявленной проблеме. Работой с обращениями граждан занималось одно из подразделений аппарата соответствующих органов власти (обычно общие отделы или секретариаты, хотя иногда для таких целей создавались и специальные структуры), которое анализировало поступившую информацию, готовило ответы или перенаправляло обращения в профильные ведомства для принятия мер.

Как правило, заявления и обращения граждан в массе своей не подлежат приему на государственное архивное хранение и уничтожаются «по миновании надобности». Фрагментарная сохранность препятствует исследованию такого рода документов в качестве массового источника: трудно собрать надлежащего размера корпус. Однако если обращения во властные структуры сохраняются (скажем, в личных архивах заявителей или в составе каких-либо резонансных дел), то ученый получает уникальную возможность взглянуть на жизнь страны глазами рядового человека.

Анкеты

При всей жизненности и нетривиальности информации, поступающей из заявлений и обращений, этих сведений, как правило, недостаточно для принятия решений. Следовательно, получив тот или иной «сигнал», аппарат должен собрать дополнительные сведения по затронутому вопросу.

Работа советских чиновников по аккумуляции данных приводила к появлению множества разнообразных документов – запросов, справок, заключений и т. п. Наименования, состав, порядок оформления и требования к содержанию этих материалов могут быть различными в зависимости от исторического периода, отрасли или региона и обычно определяются в каком-либо нормативном акте. Но одна форма сбора сведений заслуживает особого внимания как по значимости в жизни рядового жителя СССР, так и по своим информационным ресурсам. Эта форма – анкета .

Анкеты или опросные листы возникали и возникают не только в рамках делопроизводства, но и в статистике, где они выступают основным инструментом сбора первичной информации. Анкетирование широко применяется при проведении социологических и психологических исследований. Наконец, и в XIX, и в XX в. составление и заполнение анкет с вопросами о «жизни и мнениях» практиковалось как способ досуга [447], и такие анкеты следует относить к числу источников личного происхождения. Цель делопроизводственных анкет – получить сведения о заявителе, а специфические черты (по сравнению с анкетами, используемыми, скажем, в социологии) – расчет на собственноручное заполнение самим анкетируемым, необходимость сообщать точную информацию, невозможность отказаться от ответа на «неудобные» вопросы и определяющее воздействие на дальнейшую судьбу заполняющего их лица.

Использовавшиеся в советском делопроизводстве анкеты были рассчитаны на то, что отвечать на вопросы будут люди, несведущие в канцелярских процедурах, а возможно, и малограмотные. Поэтому при разработке бланков анкет делалось все, чтобы исключить возникновение ошибок: вопросы формулировались максимально развернуто, а типичные ответы по возможности вносились в бланк заранее, чтобы заполняющему осталось только выбрать нужный. Попутно решалась еще одна задача: чем меньше свободы в форме ответов, тем сложнее скрыть неблагоприятную информацию о себе, иными словами – тщательная разработка бланка должна была способствовать достоверности предоставляемых данных.

Наиболее распространенной из анкет, которые приходилось заполнять гражданину СССР, был личный листок по учету кадров , оформлявшийся каждый раз при приеме на работу. При этом в соответствии с господствующей идеологией отделы кадров интересовались не только профессиональными качествами, но и «классовой сущностью» будущего работника. В частности, в личных листках 1930‑х годов наряду с привычными и сегодня вопросами о дате рождения, образовании, владении иностранными языками и военной обязанности присутствовали графы «Сословие или происхождение до революции» (с вариантами ответа: из крестьян, мещан, дворян, купцов, духовного звания, военного сословия), «Кто из родственников ваших или вашей жены (мужа) лишен избирательных прав и за что?», «Имеете ли родных или близких знакомых за границей, где и чем занимаются, когда и почему выехали из СССР и их адрес», «Партийность: а) какой организацией принят в ВКП(б), б) время вступления, в) № партбилета и/или кандидатской карточки», «Состояли ли раньше в других политических партиях, в какой именно, где, когда и причины выхода», «Состояли ли раньше в ВКП(б), когда и причина исключения или выбытия», «Участвовали ли в оппозициях, каких и когда» [448], «Были ли за границей», «Служили ли в войсках и учреждениях белых правительств (белых армий) в каком чине, должности, где и когда; были ли на территории белых, когда, где и сколько времени», «Участвовали ли в революционном движении и подвергались ли репрессиям за революционную деятельность до Октябрьской революции (за что, когда, каким)», «Принимали ли активное участие в Октябрьской революции и гражданской войне, когда, где и чем именно выразилось ваше участие», «Подвергались ли вы партвзысканиям за время пребывания в ВКП(б)», «Результат прохождения партчистки» [449]. Существенно подробнее, чем сегодня, расспрашивали о родственниках: о родителях надо было написать, «владели ли недвижимым имуществом, каким именно, где и когда», «чем занимались до революции (указать конкретно)», «чем занимаются и где находятся (указать точный адрес) в настоящее время»; состоящим в браке, кроме того, требовалось ответить на ряд вопросов о супруге и родителях супруга. В 1960–1970‑е годы формуляр личного листка по учету кадров стал проще: скажем, об участии в оппозициях уже не спрашивали. Однако исключительную остроту приобрел вопрос о национальности, шедший в большинстве советских документов под номером 5, откуда его разговорное название – «пятый пункт». В пристальном внимании кадровиков к этому «пункту» сказалась официально замалчиваемая, но широко существовавшая в СССР практика дискриминации представителей определенных национальностей, прежде всего евреев. Можно только догадываться о чувствах тех, кому приходилось заполнять изощренные советские анкеты. Вместе с тем историк может извлечь из анкет не только уточненные биографические данные того или иного конкретного лица, но и информацию об изменениях в политике советского государства.