Борис Акунин - Любовь к истории (сетевая версия) ч.11

Занавес. Аплодисменты.

Вторая история — про американскую художницу, которую обычно называют «Бабуся Мозес» (Grandma Moses). Она родилась в 1860 году и прожила тяжелую, малорадостную жизнь. Была женой батрака, родила десять детей, половина которых умерли в младенчестве. В 67 лет овдовела.

Интересное началось еще десять лет спустя, когда старая старушка из-за артрита лишилась возможности вышивать и решила писать картины. Собиралась дарить их родственникам и знакомым на Рождество и прочие праздники, чтобы не тратиться на подарки.

Рисовать ее никто никогда не учил. Она вообще никакого образования кроме начального не имела. Поэтому малевала, как Бог на душу положит. А Он положил — не поскупился.

Вот какие картины выходили из-под ее кисти:

Я бы такое у себя дома охотно повесил.

Бабуся Мозес создала более тысячи полотен. Прославилась и разбогатела. Прожила сто один год. Сейчас считается классиком «наивного искусства». Ее работы висят в почтенных музеях, даже в Белом Доме.

Как же она мне нравится!

Недавно мне подарили книгу Владимира Яковлева «Возраст счастья» — так она вся состоит из подобных реальных историй: про наших с вами современников, настоящая жизнь которых началась только в старости. Там я прочитал про русскую бабушку, вдруг обнаружившую в себе способности к айкидо, про американского дедушку, в 78 лет ставшего фокусником, и еще много всякого позитива.

У меня в этой связи есть к вам предложение. Давайте никогда — ни в каком возрасте и физическом состоянии — не хоронить себя раньше смерти, не говорить, что всё позади и что остается лишь кое-как дожить, доскрипеть.

Давайте внимательно смотреть вокруг и внутрь себя. Очень возможно, что самые интересные открытия, как внешние, так и внутренние, жизнь приберегает на десерт.

3 ноября, 12:54

В августе, во время московской предвыборной кампании, я всячески поддерживал кандидатуру Алексея Навального, однако написал, что у меня есть к нему вопросы, которые я обязательно задам, если режим не укатает его в узилище.

Серьезная претензия к Навальному у меня, собственно, была одна: его склонность к националистической риторике и, в особенности, отношение к пресловутому «Русскому маршу». Для меня участие в «Русском марше» — признак профнепригодности для человека, претендующего на роль лидера демократической оппозиции. В переводе на сущностный язык мой вопрос к Навальному означал бы: «Годитесь вы нам в лидеры или нет?».

Вопрос про национализм и «Русский марш» я Навальному некоторое время назад задал — письменно и предложил ответить публично. Он сказал, что и без меня собирается написать на эту тему специальный текст: ждите, мол, оттуда всё узнаете.

Хорошо, я стал ждать.

Вот он, этот текст: http://navalny.livejournal.com/877154.html

Смысл его таков: на «Русский Марш» Навальный не пойдет, но вообще-то эту акцию горячо одобряет. Призывает всех не сомневаться, а идти и маршировать.

Ну что ж. Выходит, я ошибался, полагая, что националистическая чушь была для Алексея Навального юношеским недугом, которым он уже отболел. Не отболел. А это означает (во всяком случае, для меня), что до политика общероссийского уровня этот человек еще не вырос. Может быть, со временем. Способности у него для этого имеются, но одних способностей тут недостаточно.

Извините, что приходится повторять азбучные истины, но в стране, где живет много наций, любое политическое движение с этническим уклоном чревато погромами, а то и распадом страны. России необходимо нечто диаметрально противоположное: общее дело, общий проект, общая цель — то, что объединяет всех жителей страны, а не разгоняет их по национальным отсекам. И пока Навальный этого не поймет, пусть лучше остается борцом с шубохранилищами, распилами и нечестными тарифами ЖКХ. Это всё дела важные, нужные и для страны неопасные.

А в лидеры общедемократического фронта этот политик, по-моему, не годится. Во временные союзники по каким-то отдельным направлениям деятельности — может быть. Но и только.

Пожалуй, оно и к лучшему. Хватит нам группироваться вокруг лидеров, пора объединяться вокруг идей, программ и платформ. Как-то оно надежней.

Из комментариев к посту:

aliks

Акунин про Навального: "Склонность его к Темной стороне Силы чувствую я… Обучение не закончил он еще…"

7 ноября, 13:53

Дом Гольштейн-Готторп-Романовых, именуемый для краткости просто «Романовы», обожал военные мундиры, парады и маневры. В армии или флоте служили, кажется, все без исключения мужчины августейшего семейства. За триста лет из них собрался бы целый батальон.

Но под настоящими пулями и картечами величества и высочества оказывались не очень часто, а головы на поле брани сложили только двое. Давайте их вспомним, они этого заслуживают.

Оба принца были совсем молоды, поэтичны и созданы для служения не Беллоне, а музам. Может быть, оттого и погибли. Как поется в песне, «ведь грустным солдатам нет смысла в живых оставаться».

Первый из них — Сергей Максимилианович герцог Лейхтенбергский, князь Романовский, внук Николая Первого и наполеоновского пасынка Евгения Богарне.

Интровертный подросток с типично романовским лицом

Его отец был президентом Российской академии художеств, и мальчик с раннего возраста проявлял незаурядные способности к искусству, к музыке. Однако общей для императорских высочеств судьбы не избежал — был определен в конногвардейцы.

Исправный офицер; но интровертность усугубилась

С началом войны за освобождение Болгарии Сергей Лейхтенбергский отправился в действующую армию. Его сослуживец С.Д.Шереметьев вспоминает: «Он участвовал в войне без убеждения и войне не сочувствовал, его вкусы были направлены в другую сторону. Незадолго до смерти он говорил мне, что жаждет окончания войны, чтобы посвятить себя всецело искусству».

Пацифистские настроения не мешали Сергею Максимилиановичу честно выполнять свой долг. Он доблестно воевал, в 27 лет получил генеральский чин. А 12 октября 1877 года, в не особенно важном сражении (собственно, это была обычная разведка боем), оказался в гуще перестрелки, где генералу, и тем более члену царствующего дома, вообще-то находиться было необязательно. Убит турецкой пулей в лоб. Жениться не успел, так что потомства не оставил.