Леонард Гендлин - Исповедь любовницы Сталина

— Мы гордимся вами, В. А.! Вы блестяще выдержали _ самый — сложный экзамен на человеческую зрелость. Я вас поздравляю, еще раз простите меня. В нашем деле без этого нельзя.

Он хотел поцеловать руку, но я ее вырвала. Ягода нажал на невидимую кнопку звонка, вмонтированную в письменный стол. Вошел секретарь с бицепсами натренированного боксера.

— Гражданку Давыдову отправьте на дежурной машине домой!

Ягода подошел ко мне, протягивая руку, которая плетью повисла в воздухе. Он сказал:

— Надеюсь, что мы с вами останемся добрыми друзьями?

— Вы, Ягода, мне омерзительны. Я с вами не желаю разговаривать.

— Человек я злопамятный, имейте в виду. Даже красивым дамам я не прощаю оскорблений…

Ответила ему в тон:

— Говорят, что Ягода — не та Ягода…

Квартиры своей не узнала, все перевернуто вверх дном. Пришлось вызывать рабочих, вставлять новые замки, ремонтировать наружные двери, менять полностью всю электропроводку, старую мебель заменить новой…

До конца отпуска оставался месяц. С Екатериной Васильевной Гельцер, солисткой балета Большого театра, мы поехали на Оку, в Поленово. В обыкновенном крестьянском домике сняли две небольшие комнаты. По утрам нам приносили парное молоко, сметану, клубнику, ягоды, грибы. Хозяйские дети ловили для нас рыбу. С Гельцер мы совершали длительные прогулки. Она рассказывала о выступлениях в Бельгии, Франции, Англии, Италии, Америке, о встречах с Дягилевым, Рахманиновым, Буниным, Шаляпиным, Бальмонтом, Анной Павловой, Стравинским, Фокиным, Мордвиным, импрессарио Юроком…

— Все это, дорогая, было очень давно, — с грустью сказала Катя. — За это время мои воспоминания успели потускнеть, обрасти мхом. Я к вам, Верочка, давно присматриваюсь и о многом догадываюсь. Вы красивая, талантливая. Смотрите, не проиграйте свою жизнь в карты или в рулетку, как это сделала я. Больше всего на свете я люблю искусство. В моей скромной коллекции имеются полотна русских и западноевропейских художников. Разве я могу забыть, как великолепный, с фанатически горящими глазами Пабло Пикасса, восхищенный моей Одеттой-Одиллией в «Лебедином озере», подарил мне свои ранние работы? Однажды вечером он пришел ко мне в отель на Монмарт и предложил навсегда остаться в Париже… Верочка, приходите ко мне и вы увидите чудо из чудес. Я собрала редчайшую библиотеку. Вы знаете, что я любима зрителями, что ежедневно со всех концов России приходят письма… Мое личное счастье промелькнуло, словно полет мотылька, и навсегда растворилось в бездне. Многие любили, домогались ответного чувства, за улыбку и лишний поклон, обращенный в их сторону, одаривали драгоценными подношениями из жемчуга, бриллиантов, золота, серебра. А сколько за свою артистическую жизнь я получила бриллиантовых колец? Были, конечно, и мимолетные встречи, а настоящее ушло, потому что я лишь порхала по шаткой, неустойчивой поверхности. И вот я одна, ни детей, ни мужа, скоро и театра не будет. Годы уходят, век балерины короткий, а жизнь свою придется заканчивать одними лишь воспоминаниями. Верочка, заклинаю вас, ради всего святого, не повторите мой печальный опыт…

Как прекрасна Ока в августе! По душе пришлись деревенские посиделки с их печально-веселыми песнями, играми, ночными хороводами, смелыми прыжками через костры. Нас с Екатериной Гельцер пригласили на такую вечерку. Мы пели с девчатами, танцевали с парнями, вместе с ними дружно лузгали семечки. Чернобровый великан Гринька увязался за мной, Катю окольными путями пошел провожать заведующий ларьком, любитель русских танцев Евсей Приходько. У крылечка застенчивый Гриня произнес:

— Слухай, Вероника, оставайся у нас в селе! Свадьбу нарядную сыграем, я шофером на грузовой работаю, скоро трактористом стану, хозяйство у нас небольшое есть. Родишь мне красивых сыновей, помощниками станут. Уж больно ты мне по сердцу пришлась. Мужик я не нахальный, любить буду. Я таких красивых еще не видел.

Мне сделалось грустно, возможно, и прав Гриня Пухов, поленовец с Оки? Но он не знал одной истины, что из деревни в город люди уезжают с удовольствием, без оглядки, а из города в деревню никто добровольно не торопится.

Промчалось лето, надо возвращаться в Москву. Жаль расставаться с маленьким уютным городком, с его улочками, полями, где ветер качает хлеба. С лесом, где между берез и сосен растет самая красивая не земле черемуха, с волнующими запахами акации, сирени. Я тепло простилась с хозяйкой, с ее мальчуганами, с тихим степенным мужем. Гринька сначала на лодке, потом на пролетке отвез нас к поезду.

— Ну, прощайте! Бог даст свидимся, авось все уладится. Вот вам, Вероника, на добрую дорожку гостинцы. Кушайте на здоровье и не поминайте нас лихом. — Он протянул большой сверток, аккуратно завернутый в льняное, вышитое красными петухами полотенце. — Там найдете курочку свеженькую, рыбку, брынзу, криночку сметаны с ягодами и вино наше самодельное.

Я поцеловала в лоб этого простого, доброго деревенского парня.

— Вероника, дивчина ненаглядная, по гроб жизни буду тебя лелеять, всегда тебя приму, даже если дитя чужое будет.

На минуту задумалась: может быть, я действительно бежала от настоящего, неподдельного счастья?

Началась бестолковая посадка. Набирая скорость, поезд удалялся, а он, Гриня Пухов, все еще стоял на маленьком провинциальном вокзале, пока не превратился в крошечную точку…

Гуляла в Александровском саду, что примыкает к Кремлю. От тумана шла роса, мельчайшая водяная пыль покрыла чугунные решетки бывшего царского сада. Казалось, что редкий туман навечно повис над землей. Октябрьский мглисто-промозглый день наводил тоску. Я не заметила, как ко мне подошел человек в темно-коричневом пальто. Когда он приблизился, снял дымчатые очки, я его узнала: Ягода продолжал меня преследовать.

— В. А., мне нужно с вами встретиться в неслужебной обстановке!

— Оставьте меня в покое!

— Кажется, у вас сегодня свободный вечер? Заеду между 10–11 часами вечера. Предупреждаю: вы должны быть дома. Приеду один.

— Чему я обязана столь щедрым вниманием?

— Вы слишком любопытны.

Приехал взволнованный Ежов:

— Мы в курсе всех ваших дел. Знаем, что вас собирается навестить вечером Генрих Ягода. Мы должны иметь стенограмму вашей беседы. Устный рассказ нас не устроит. А что, если мы в гардероб посадим нашего товарища?

— Этот вариант отпадает. Ягода может прислать своих людей для предварительного осмотра квартиры.

— Согласен. В. А., вы скоро станете опытным криминалистом! На третьем этаже вашего подъезда проживает наш сотрудник. Мы протянем в его квартиру провода, приспособим наушники, звукооператор с кинофабрики с опытными стенографистками запротоколируют вашу беседу с народным комиссаром товарищем Ягодой.