Леонард Гендлин - Исповедь любовницы Сталина

Микоян зло пробурчал:

— Откуда мне знать?

— Смотри, сколько лет прошло, а мы не можем забыть чудовищного преступления, смерть бакинских товарищей. Говорят, что ты в этом деле замешан. Дело прошлое, сознавайся, англичане тебе хорошо заплатили?

Хрущев громко рассмеялся. Он сказал:

— За такое предательство надо людей наказывать.

— Тоже мне праведник нашелся, еще зубы скалит! — процедил недовольно Сталин. — Товарищи, вы знаете, еще до войны наш дорогой Никита Сергеевич слезно просился по совместительству на одну ответственную должность.

— На какую же? — спросил Жданов, глотая таблетки от удушья.

— Хрущев предложил казнить предателей на Красной площади, где когда-то было лобное место, изъявив желание стать главным палачом!

Густая красная маска покрыла лицо Хрущева. Его маленькие заплывшие глазки испуганно заметались. В горле у него забулькало, он стал давиться, от этого мускулы на шее напряглись. Берия громко фыркнул.

— Мы что, говорим неправду? — ухмыляясь, спросил Сталин.

— И. В., я не собирался идти в палачи, — сказал Хрущев.

— Получается, что товарищ Сталин выдумывает? — веско проговорил Берия.

— Арбитры нам не нужны! — отпарировал Сталин.

И. В. не унимался, он собирался изничтожить свою жертву.

— Товарищ Хрущев, а вот если партия и правительство единогласно решат назначить вас главным палачом советского государства, неужели вам изменит совесть большевика и вы откажетесь выполнить волю коммунистической партии, волю рабочих и крестьян? Мне помнится, что этот вопрос уже однажды перед вами ставился? Тогда вы были более лояльны.

— И. В., с этим предложением вы немного опоздали, у нас имеется главный палач, я слышал, что он неплохо справляется со своими обязанностями.

Общество повернулось в сторону Берия.

— Хрущев, ты переходишь границы дозволенного, советую тебе заткнуться! — прошипел Л. П.

— Пусть Никита Сергеевич подробно расскажет о своем детстве! — вмешался Микоян.

— Компот и мороженое можно подавать? — наивно спросила Валечка Истомина.

За всех ответил Сталин:

— У правительственных ослов отнялись языки. Подавай! Им в задницу надо воткнуть головки чеснока и по десятку соленых огурцов.

Громче всех смеялся Каганович, он буквально ржал. После десерта паузу нарушил Жданов:

— Не могу понять, почему Финляндии нужна самостоятельность? Финские коммунисты давно мечтают воссоединиться с братским Советским Союзом. У нас хранится письменное завещание товарища Тойво Анти-кайнона. Ленинградская область нуждается в рабочей силе, пришло время и границы наши расширить.

— Ты, Андрей Александрович, возглавляешь Союзно-Контрольную Комиссию по делам Финляндии, тебе и карты в руки. Подготовь проект воссоединения с соответствующей аргументацией, а мы его рассмотрим на ближайшем заседании Политбюро и Совета Министров, — сказал Сталин.

— В ЦК КПСС обратилась вдова Щербакова, — проговорил Маленков. — Она просит увеличить пенсию и оставить ее в прежней квартире.

Сталин сразу отреагировал:

— Для чего пожилой вдове иметь такую большую квартиру? Она что, собирается уроки танцев давать? Пенсию надо прибавить, Александр Сергеевич добросовестно работал, жаль его.

— Товарищи, давайте споем! — прогундосил Ворошилов.

— Климент Ефремович, вот ты в прошлом мастеровой, слесарь, без законченного низшего образования, для чего ты попер в военные? Смотри, сколько нацепил на грудь орденов и медалей, без стеснения носишь маршальские погоны, а, по совести говоря, вояка ты говенный. Мы переведем тебя с сохранением стажа в солисты русского хора имени Пятницкого, тебя с удовольствием примут. Как только на афише появятся фамилия и звание «Солист русского народного хора, маршал в отставке Клим Ворошилов», от публики отбоя не будет, все захотят на тебя поглазеть. Непременно прихвати с собой кривоногого кавалериста маршала Семена Буденного. В России сенсация всегда стоит на первом месте!

— Поскольку товарищ Ворошилов разбирается в русских песнях, — проговорил Жданов, — давайте кинем его на культуру.

— Я с тобой согласен, — сказал И. В. — Предложение разумное, но сегодня важнее послать своего человека в Венгрию. Вот когда Клим постареет, тогда пошлем управлять культурой!

Из Москвы приехал И. Г. Большаков. Он привез на утверждение новую картину «Генерал армии», в основу сюжета которой легли недавние события Сталинградской битвы.

— Хороший фильм сделали ленинградские товарищи, — сказал Сталин после просмотра. — Картину можно рекомендовать на Сталинскую премию, только название придется изменить. Назовем «Великий перелом». У кого имеются возражения? Раз молчите, значит, единогласно. Особо следует отметить автора сценария Чирскова, режиссера Эрмлера, артиста Державина, остальных товарищей награждайте по своему усмотрению.

— Артиста Бернеса не следует награждать! — процедил Жданов.

— Почему? — удивленно спросил Большаков.

— Потому что у нас искусство русское, а не еврейское.

— В таком случае как прикажете быть с режиссером Фридрихом Марковичем Эрмлером? Напомню, что он поставил «Великого гражданина». И вообще, что нам делать с режиссерами-евреями?

— На киностудиях царит еврейское засилье. У нас нет кадров, — отрезал Большаков.

— Кадры надо уметь воспитывать, — наставительно проговорил Жданов. — На экранах то и дело мелькают в титрах одни и те же фамилии: Юткевич, Трауберг, Ромм, Козинцев, Донской, Рошаль, Зархи, Райзман, Хейфиц.

Большаков:

— Они же авторы классических фильмов!

Сталин:

— Товарищ Жданов прав. Нечего выпячивать евреев на передний план. Государство русское, советское, многонациональное, но не еврейское. Поработали товарищи, сделали свое дело, мы их поблагодарили, пусть другим дадут возможность проявить способности.

Большаков:

— Вопрос принципиальный. Вы даете указание уволить режиссеров-евреев? В области кинематографии они проработали десятки лет, имеют ордена, звания, международные премии. Что я им скажу? Мы еще забыли, что существует мировая печать, которая сразу же откликнется.

— Зачем нам вмешиваться в дела вашей епархии? — устало заключил Сталин. — Вы поп и сами охраняйте свой приход.

— И. В., мы учтем ваше предложение.

— В ближайшие дни приступит к работе твой первый заместитель Константин Степанович Кузаков [4] 3а короткое время он сделал сногсшибательную карьеру: сотрудник сценарного отдела киностудии «Мосфильм», первый заместитель заведующего отделом, начальник сценарного отдела, главный редактор, первый заместитель министра кинематографии. После смерти Сталина Кузаков попал в долголетнюю опалу, его исключили из партии, сместили со всех занимаемых постов, отправили на рядовую работу, снова на «Мосфильм». В 60-е годы новый взлет: директор изд-ва «Искусство», член коллегии союзного Комитета по радиовещанию и телевидению — главный редактор драматического радиовещания. (Прим, автора.) .