Сергей Голицын - Сказания о земле Московской

Но и в тех страшных, нечеловеческих, казалось бы, условиях ига, которое, по словам К. Маркса, давило, иссушало душу народа, ставшего его жертвой, русский человек не падал духом. В книге показывается, как крестьяне и ремесленники, погоревав и поплакав, брались за топор и соху, молот и кисть. Поднимали они любимую Русь, укрепляли и украшали города многолюдные «всякими изяществами преизрядными и премудрыми».

Жизнестойкость, терпение и любовь к Родине, без многих торжественных слов, пронизывают деяния и мысли русских людей той поры. Оправившись от того «недоумения в людях», которое, согласно летописцам-современникам, охватило Русь после кровавого смерча орд Бату-хана, врагов незнаемых, нахлынувших, словно саранча, откуда-то с востока, горожане и крестьяне, политические и духовные руководители принялись без медлительности и уныния за дела неотложные. Восстанавливали свои жилища и хозяйство. По прошествии нескольких десятков лет после нашествия Бату-хана с конца XIII века снова по крупицам начали на Руси собирать, переписывать древние тексты, памятники литературы, приумножать письменность — церковную и светскую, летописание. После Куликовской битвы начался подъем в области культуры. На рубеже XIV и XV столетий великие мастера Феофан Грек и Андрей Рублев и их сподвижники создали бессмертные фрески и иконы. Тогда же появились обширные летописные своды и сказания, связанные с Куликовской битвой, по городам и монастырям поднимались каменные храмы и крепостные стены, при княжеских дворах и монастырях изготовлялись произведения высокого прикладного, а также книжного искусства.

Сергей Голицын в своей книге показал, как благодаря усилиям народа русского, лучших его представителей, духовных руководителей в XIV–XV веках поднималась Русь в борьбе с извечным и главным врагом — Ордой, с другими противниками — немецкими крестоносцами, шведскими и польско-литовскими правителями. Русские земли объединялись вокруг Москвы, возглавившей борьбу за окончательное освобождение от ненавистного ига.

С большим патриотическим подъемом написаны страницы, посвященные народным выступлениям против Орды и «своих, внутренних» врагов — бояр и князей, монахов-изменников и трусов-митрополитов. Восстания 1262 года во многих городах Северо-Восточной Руси против ордынских сборщиков дани и баскаков, тверское восстание 1327 года, восстания в Москве 1382, 1446 годов и многие другие — вот звенья длинной цепи народных движений, в которых своеобразно и сложно переплетались чаяния «черных людей» освободиться не только от ига иноземцев, но и от насилия «своих» князей. Князья, борясь с той же Ордой, участвовали вместе с простым людом в решении общерусской задачи — освобождении родины от чужеземцев, но одновременно опасались восстаний тех «людишек», которых нещадно грабили и угнетали.

Одни из лучших страниц книги — повествования о Куликовской битве 1380 года. Автор привлекает здесь «Сказание о Мамаевом побоище» и «Задонщину». На первое место следует поставить именно «Задонщину», которая возникла вскоре после Куликовской победы. Она и более талантливо написана, и более правдоподобна, нежели созданное позднее «Сказание». Несмотря на многие подробности, в «Сказаниях» многое идет от поздних припоминаний, от легенд. Такова, например, встреча Дмитрия Донского с Сергием Радонежским. Ход подготовки к Куликовской битве, само сражение, имевшее судьбоносное значение для русского и других народов нашей страны, его отзвуки описаны Голицыным с высоким накалом патриотической гордости за сынов Руси, поднявшихся на Отечественную войну против ее поработителей и угнетателей.

Столь же красочно и драматично передается обстановка тревоги во время похода Ахмада — хана Большой Орды на Русь в 1480 году. Поход был неудачен и закончился поражением татаро-монгол и славной победой русского воинства на берегах Оки и Угры-реки. Это великое событие в истории Руси до сих пор неправильно именуют «стоянием на Угре» — от такого названия веет чем-то неподвижным, безжизненным. Дело в том, что некоторые влиятельные церковники, современники и недоброжелатели Ивана III, великого князя московского и (впервые!) всея Руси, обвиняли его в медлительности и трусости, нежелании сражаться с Ахмад-ханом, и эти обвинения, неверные и нелепые, попали в церковные сочинения (например, в послание Вассиана Рыло, архиепископа ростовского, Ивану III), потом перекочевали в летописи и, наконец, в ученые труды историков. На самом деле великий князь Иван III, поручив главное войско сыну Ивану Молодому и опытным воеводам, сам решал важнейшие задачи общегосударственного, стратегического характера — собирал средства и силы, распределял их по разным направлениям, а полоса возможных военных действий растянулась по берегам Оки от Коломны до Калуги и далее по Угре-реке. К тому же Ивану III приходилось улаживать конфликт с двумя братьями, грозивший новой усобицей, расколом, ослаблением военных сил, да еще он следил за действиями польско-литовского короля Казимира, давнего врага, не особенно надеясь на крымского хана, своего бездеятельного союзника. Потому он то ездил к войску, то возвращался в Москву, выжидал и, как это было в его характере, предпочитал не быструю, блистательную, но с большой кровью победу над опасным врагом, а борьбу длительную, но с малыми потерями, бескровную. И он добился своего, этот мудрый и осторожный правитель. А почти бескровная победа на Угре была полной и, главное, решающей, положившей великий рубеж между тем, что было, и тем, что стало тогда и потом, на века. Российское государство было окончательно освобождено от ордынского ярма.

В своей книге Сергей Голицын много рассказывает о собирании русских земель вокруг Москвы, основу которого, как опять же удачно показывает автор, создавал народ своим трудом. Разумеется, немалую роль играла политическая дальновидность, сметливость и хитрость московских князей. В «Сказаниях» читатель встретит яркие характеристики всех их: Даниила Александровича, младшего сына великого Невского, первого правителя Московского княжества, тогда, в последней четверти XIII века, удела из самых захудалых и ничтожных; его сыновей Юрия и Ивана Калиты; Симеона Гордого и Ивана Красного; Дмитрия Донского и его сына Василия I, которого тоже, что мало известно, иногда звали, в память о подвиге отца, Донским, его внука — несчастного слепца Василия II Темного, много раз битого феодалами-смутьянами, но в конце концов всех их победившего. Завершается книга рассказом о Иване III (тоже у нас мало кому известны его прозвища: Горбатый, Правосуд и… Грозный). При нем столетние усилия русичей дали долгожданные плоды, встало единое Российское государство, которое теперь именовали гордым и величавым словом Россия.