Сергей Голицын - Сказания о земле Московской

Скончался он 31 марта 1341 года и был погребен в Архангельском соборе Кремля, ставшем с той поры усыпальницей великих князей московских. Почти одновременно с ним умерли могущественный хан Золотой Орды Узбек, а также собиратель литовских и покоритель южных и западнорусских земель великий князь Гедимин.

отчас же после смерти Ивана Калиты собрались у гроба умершего три его сына — Семен, Иван и Андрей. Они целовали крест на том, что быть им всегда и во всем в дружбе.

В своем предсмертном завещании предусмотрел отец: раз младшие его сыновья получили намного менее земель, нежели старший — Семен, значит, и спорить им не сметь со старшим братом. А старшему наказал: «Братьев своих молодших и княгиню мою с меньшими детьми… ты будешь печальник». Это означало, что Семен должен был обо всех них «печаловаться», то есть заботиться.

Вскоре после кончины отца три брата поплыли на ладьях в Золотую Орду. Вместе с ними отправились их бояре с дружинниками в сопровождении многочисленных слуг. Братья не сомневались, что преемник недавно умершего хана Узбека — его сын Джанибек — вручит новый ярлык на великое княжение старшему из них, Семену, и тем подтвердит посмертное завещание их отца.

Одновременно с князьями московскими отправились и многие другие — Константин Васильевич суздальский, Константин Михайлович тверской, князья рязанский, смоленский и другие помельче.

Суздальский князь ехал с дарами и с тайным намерением самому получить ярлык на великое княжение, а остальные ехали утверждать свои уделы у нового хана, каждый вез даров, сколько смог вытянуть от своих «людишек».

Ладьи всех князей соединились у Нижнего Новгорода, далее поплыли вниз по Волге одним караваном, на ночь приставали к берегу, раскидывали шатры, раскладывали костры.

Князья с завистью косились на многочисленные московские ладьи с кладью, заботливо прикрытой холстами и увязанной пеньковыми веревками, считали стражу у ладей, смотрели на богатый шатер Семена Ивановича московского.

— Молодой, а гордый какой, не хочет с нами, со своими родичами, и знаться, — говорили князья про Семена и припоминали, кто из них происходит от старшего сына Всеволода Юрьевича Большое Гнездо, кто от старших сыновей Ярослава Всеволодовича. Многие из них считали себя и знатнее, и родовитее князя московского — внука Даниила, младшего сына Александра Невского.

Приплыли в Орду. Развязали москвичи кладь на своих ладьях. Семен щедро одарил хана Джанибека и его приближенных мехами, заморскими сукнами, преподнес золотое и серебряное узорочье — набрал из того, что ему и братьям по наследству от отца досталось. Прочие князья, все вместе, не смогли вручить столько даров.

Доволен был хан. Отроду такого не случалось, чтобы русы привозили в Золотую Орду столько богатств. И сказал хан Семену:

— Мой отец помогал твоему отцу. Твой отец помогал моему отцу. Ныне и мы с тобой всегда вместе будем.

Как Иван Калита получил в Золотой Орде ярлык на великое княжение Владимирское и на княжение Московское, так и его сыну Семену досталось столь же почетное звание.

Приумолкли остальные князья, присмирели, бороды затеребили: неужто придется им головы склонить? И зависть зажглась в их сердцах. Встал над ними двадцатипятилетний князь московский, а они — только его «подручники». С того дня прозвали Семена Гордым.

Записал летописец: «…седе князь великий Семен на столе в Володимери… на великом княжении всея Руси…» И в другом месте: «Вси князи рустии даны под руце его».

Возвращался Семен с братьями в Москву довольный, хоть и много даров оставили они в Орде.

Константин тверской, верно, помалкивал; он, конечно, не мог забыть об убийстве в Орде своего отца, двух братьев и племянника, о тверском погроме. Но родное его княжество после того погрома было слабо. Утвердил его хан на Твери старшим — и ладно. На большее он и притязать не мог.

А суздальский князь Константин Васильевич, хоть и не получил ярлык на великое княжение, также остался доволен поездкой. Не зря роздал он в Орде многие дары, добавил ему хан к его уделу еще богатый Нижний Новгород с волостями. Ехал Константин и думал про себя: «А ведь лукав царь, теперь может спокойно почивать в своем шатре, когда не одно, а два сильных княжества будут на Руси. Но Москва все же сильнее Суздаля…»

Так продолжалась давняя и хитрая политика Золотой Орды по отношению к Руси. Ханы стремились сеять рознь между князьями, не давали чересчур усиливаться одному князю за счет других, открыто поддерживали между ними несогласия.

Но московские князья, сперва Иван Калита, а затем его сын Семен Гордый, были еще хитрее. На словах они заверяли хана о «дружбе великой» с Золотой Ордой, а сами исподволь захватывали один за другим соседние уделы. Подобно своему отцу, также пять раз ездил Семен в Золотую Орду на поклон и каждый раз возвращался «со многою честию и с пожалованием».

Хан Джанибек, получая от него собранную со всех уделов Руси ежегодную дань-выход, также говорил о взаимной дружбе. Но в Орде забеспокоились, наблюдая, как усиливается Москва и как растет ее мощь. Власть князя московского не простиралась на всю Русь. Но в Орде опасались, как бы помыслы его не зашли далеко.

На печати отца Семена шла по кругу надпись: «Печать великаго князя Ивана»; теперь Семен повелел поставить иные слова: «Печать князя великаго Семенова всея Руси». Сочли в Орде эту перемену недобрым знаком.

В прославленном Успенском соборе города Владимира в присутствии многих князей и бояр, при огромном стечении простого народа митрополит Феогност венчал Семена на великое княжение и возвел его на «золотой [28] Трон этот до нас не дошел, из какого материала он был изготовлен — неизвестно, разумеется, не из золота. трон», принадлежавший еще его предку Всеволоду Большое Гнездо.

И об этом торжестве донесли хану ордынские купцы — его тайные лазутчики.

Властолюбивый, смелый, гордый Семен совсем не походил на своего осмотрительного, сдержанного, «опасливого» отца. Он не ходил, не вышагивал с калитой по торжищу, гнушался заговаривать с купцами и посадскими, видели его москвичи неоднократно, но издали, когда выезжал он на коне из кремлевских ворот в сопровождении свиты и ехал на охоту.