Коллектив авторов - Дворянство, власть и общество в провинциальной России XVIII века

Однако главные различия списка Афремова и архивных списков заключаются не в количестве чиновников, а в полноте сведений о них: если у Афремова это лишь краткие записи о должности и имени чиновника, то архивные списки содержат подробные «сказки» гражданских чиновников и служителей, дополняемые формулярными списками на многих представителей тульской администрации. Подробный анализ всех выявленных документов — дело будущего, сейчас же приведем лишь некоторые данные, представляющие интерес для нашего сравнительного анализа корпуса местных чиновников второй половины XVIII века.

Не будем вдаваться в подробности всех изменений в губернском управлении по реформе 1775 года, которые внимательно изучены до нас. Важнейшими из них были децентрализация управления и разделение административной и судебной ветвей власти на губернском уровне. Для нашего рассуждения, однако, важен еще один момент, подчеркнутый Александром Александровичем Кизеветтером: «Перемещение тяжести правительственного механизма в область, в провинцию, и создание на поприще провинциального управления совместного сотрудничества коронной бюрократии и местного общественного представительства — таковы были отправные начала этой реформы» {529} . Выборность значительной части местного управления (в первую очередь в судебных органах, а также в подтвержденных законом органах дворянского самоуправления в лице губернского и уездных предводителей дворянства, функционировавших с 1766 года отдельно от администрации, а теперь получавших доступ к административному управлению в наместническом правлении и — через дворянские опеки — в уездах {530} ) заложила основы потенциального сотрудничества администрации с местным дворянским обществом. Можно утверждать, что выраженное в наказах желание провинциального дворянства иметь судебные органы, возглавляемые представителями местного дворянства, получило свое воплощение. Как подтверждают формулярные списки чиновников Тульской губернии, в 1777–1781 годах местные дворяне заняли эти позиции не только в уездах, где должности уездного судьи, земского исправника и дворянских заседателей были выборными. На уровне губернии также большинство назначенных Сенатом председателей, советников, асессоров и выборных заседателей были тульскими помещиками. Способствовало ли это обстоятельство усовершенствованию отправления правосудия в губернии и принесло ли облегчение обыкновенным дворянам в их тяжбах, еще предстоит исследовать. Л.Ф. Писарькова, однако, делает вывод, что «следствием децентрализации стало и широкое распространение злоупотреблений, которые получили характер коллективных должностных преступлений чиновников, связанных круговой порукой» {531} . Исследовательница, правда, не приводит доказательств столь серьезному тезису, и из материалов, которые она анализирует, невозможно увидеть, произошли ли изменения в судебной и административной практике после реформы по сравнению с предыдущим периодом. Хочется надеяться, что изучение местных материалов в областных архивах поможет восполнить этот пробел и даст нам более ясное представление о характере реформированной губернской администрации и реальных изменениях в бюрократической практике, если таковые имели место. На сегодняшний день, однако, можно сказать, что выраженное в наказах в Уложенную комиссию 1767–1768 годов настойчивое требование дворян заменить назначаемых воевод выборными представителями местного дворянства имело в некоторых регионах неожиданный результат: на должности уездных судей дворяне двух уездов Тульской губернии (Ефремовского и Чернского) выбрали бывших там до того воевод. Представляется, что этот факт может служить до некоторой степени доказательством доверия дворян к назначенным сверху воеводам и их способности справедливо вершить правосудие.

Скажем несколько слов о личном составе чиновничьего аппарата Тульской губернии, сложившемся в первые годы после губернской реформы. Основным источником комплектования местной бюрократии по-прежнему являлись отставные офицеры. Они составляли не менее 75 процентов всего корпуса тульских чиновников. Большинство из них участвовало в Семилетней войне, в Польской кампании, в первой Турецкой войне, а некоторые принимали участие и в подавлении восстания Пугачева. Вновь мы видим, что многие офицеры, будучи назначенными или выбранными на гражданские должности, сохранили военные ранги, но, как и раньше, не все, что опять не складывается в какую-либо определенную систему. В отличие от предыдущих периодов, однако, соответствие рангов и должностей чиновников становится намного более упорядоченным. Среди чиновников губернского правления на высших и средних должностях — от генерал-губернатора до советников палат — все тульские чиновники (за исключением одного капитана) имели ранги от VIII и выше: среди них было три генерала (II–IV), один бригадир (V), два статских советника (V) и несколько полковников (VI). В уездах высшие должности занимали чиновники с рангами попроще — среди городничих (заменивших воевод) и уездных судей преобладали майоры, но были и другие военные, от полковника до поручика; встречались также и коллежские асессоры. На роли руководителей своими сословными делами дворянство Тульской губернии выбрало представителей самых знатных местных родов, получивших на военной службе или в центральном аппарате государственной власти высшие ранги. Как уже указывалось, губернским предводителем дворянства стал генерал-поручик (ранг III класса) И.К. Давыдов (1724 — около 1798), получивший образование в Кадетском сухопутном корпусе, служивший в лейб-гвардии Конном полку, затем в Главной межевой канцелярии и в Военной коллегии прокурором. В 1766 году Давыдов был произведен в бригадиры, в 1767 году в генерал-майоры, а с 1773 по 1776 год был губернатором Белгородской губернии. Принадлежа к богатой и знатной семье (Давыдовы были в родстве с Орловыми и Григорием Потемкиным, во второй половине XVIII века среди них было несколько генералов) и будучи сам крупным белевским землевладельцем, И.К. Давыдов был в 1776 году избран белевским уездным предводителем, а при открытии Тульского наместничества — и губернским предводителем, коим оставался до 1781 года. Тульское дворянство второй раз доверило ему представлять себя, выбрав губернским предводителем на период 1787–1790 годов {532} . Ранг генерал-поручика имел также выбранный в предводители дворянства Новосильского уезда действительный камергер Сергей Александрович Бредихин (1744–1781), активно участвовавший в возведении Екатерины на престол. Еще два предводителя имели ранги генерал-майоров — в Крапивенском уезде князь Сергей Федорович Волконский и в Епифанском — генерал-майор Ильин {533} . Среди остальных предводителей были один бригадир, два коллежских советника, четыре майора (в том числе князь Николай Иванович Горчаков) и один поручик лейб-гвардии Конного полка, Петр Андреевич Михнев {534} . На высшие должности в губернии — наместника, правителя наместничества и поручика правителя — были назначены крупнейшие военоначальники и известные вельможи, достигшие к этому времени заметных успехов в роли администраторов.