Сергей Кузьмин - Скрытый Тибет. История независимости и оккупации

Сюзеренитет не обязательно основывался на международном соглашении, и власть сюзерена не обязательно включала делегирование ему правительственных полномочий вассалом. В таких случаях вассал был субъектом международного права, хотя и не обладал полной независимостью. В XIX в. этот термин стал использоваться для отношений государств, «отваливавшихся» от рушившихся империй, например Османской. Общих черт у разных форм сюзеренитета даже меньше, чем у протектората. В то время в Европе сюзеренитет означал суверенитет вассала, при котором на международном уровне его представлял сюзерен. Фактически, с того времени сюзеренитет означал символические или номинальные, а также колониальные по своей природе отношения.

Таким образом, сам по себе «сюзеренитет» в межгосударственных отношениях не означал наличие или отсутствие международной правосубъектности. Отсутствие таковой предполагал подлинный сюзеренитет, а номинальный — не предполагал.

Термин «сфера влияния» был специально введен для обозначения контроля империалистами частей Азии, Африки и Центральной Америки. Степень этого контроля была разной. Он устанавливался трактатами, односторонними декларациями или прямым проникновением. Типичным инструментом было препятствование третьей стороне отчуждать часть территории подчиненной страны, а также руководящая роль в международных отношениях последней. Сферы влияния регулировались договорами. Но даже в этом случае не происходило формальной потери независимости или суверенитета государств в этих сферах.

Теперь перейдем к Китаю и государствам, связанным с ним.

Международные связи империй Мин и Цин следует понимать в контексте древнекитайской системы данничества. Такая система в конфуцианском мире просуществовала до самого конца XIX в. На практике она стала постепенно заменяться договорами с западными странами лишь после англо-цинской войны 1842 г. Система данничества возникла в период Чжоу (1122 до н.э. — 249 до н.э.) в качестве «внутренней» системы взаимодействия удельных княжеств с ваном (царем, или князем) Чжоу как сыном Неба. {1840} 1840 Духовная культура Китая, 2009, с. 163. Она служила подтверждением моральной силы и добродетели сына Неба. Он представлял все человечество — не только китайцев, но и «варваров». «Варвары» — это все не-китайцы. «Превосходство» китайцев над ними имело скорее культурную, чем этническую или политическую основу. Оно основывалось не столько на силе, сколько на китайском образе жизни, конфуцианских принципах и китайском письменном языке. Признаком «варварства» была не столько национальность, сколько неприятие китайского образа жизни. Из этого следует, что те «варвары», которые хотели «прийти и измениться», чтобы получать выгоды от китайской цивилизации, должны были признать верховенство императора Китая, то есть Срединного государства.

Китай мыслился как Поднебесная, непосредственно связанная через императора и храм Неба с небесными силами. У «варваров» такой связи не было. По ортодоксальной идеологии имперского Китая, его правитель — сын Неба — единственный посредник между Небом и людьми. {1841} 1841 Гончаров, 2006, с. 100–110. Через него в мире распространяется добродетель, или благая преобразующая сила — дэ. Императорская дэ — символ верховной власти. Эта сила касается не только политики. Под ее воздействием люди, «внутренне преобразуясь», покоряются китайскому императору, реки текут по своим руслам и т.д. Отсюда старая китайская икона «Опираясь на Небо, ем свой хлеб», обычай прокладки императором первой борозды и т.п. Поскольку «грозные и благие силы его простираются повсюду», «варвары» не могли уклоняться от цивилизаторского переустройства вселенной императором, должны были покоряться в соответствии с «мировым законом» — то есть подчиняться ему. {1842} 1842 Духовная культура Китая, 2009, с. 162.

Краткий анализ этой системы дан в книге Е.Л. Беспрозванных (ссылки на источники опускаю). {1843} 1843 Беспрозванных, 2001, с. 38–40. «Ключевые моменты концепции мироустроительной китайской монархии таковы: 1) власть китайского императора — единственная; 2) власть эта — универсальная; 3) для императора нет в мире “внутреннего” и “внешнего”. Благотворное императорское влияние “дэ” распространялось подобно кругам по воде (в связи с китаецентристской картиной мира) — сначала на “ближних”, т.е. китайцев, затем на “дальних” — “варваров”. Распространение благотворного влияния приводило к глубокой внутренней трансформации “варваров”. Суть трансформации заключалась в том, что они переходили в новое состояние — “обращались” ил и “ предавались искренности “ (гуй чэн, тоу чэн). <���… > Для китайских правителей приезд “варваров” ко двору содержал важный сакральный смысл: он означал завершение процесса установления порядка в мире. <���…> Конкретный же внешнеполитический смысл состоял в демонстрации эффективного контроля Китая над окружавшими его народами. <���…> Целью сакрализации и ритуализации приезда ко двору иностранных представителей было стремление “интерпретировать мировой политический процесс как процесс, направляемый исключительно императорским двором”. С практической точки зрения приезд “варваров” ко двору имел весьма серьезное значение, так как “состояние искренности вело к состоянию подчиненности”. Именно этим объясняется обязательный характер приезда “обращенных варваров”: неявка означала либо неповиновение “варваров”, либо несоответствие данного правления воле Неба. Если мистическая сила “дэ” почему-то не оказывала должного влияния на “варваров”, следовало принять другие меры: “дипломатические миссии с “призывом ко двору” (чжао) или даже применение “угрозы” (вэй) и оружия (бин)».

К этому можно добавить, что неповиновение «варваров» Китаю и даже неприезд с «данью» рассматривались не только как дерзость, но и нарушение космического равновесия, сопротивление воле Неба. {1844} 1844 Духовная культура Китая, 2009, с. 163.

Выделяют две модели отношений «Китая» с соседями: китаецентристскую и договорную. Первая применялась к более слабым соседям, вторая — к более сильным и к нетипичным случаям. {1845} 1845 Намсараева, 2003. Эта вторая модель допускала варианты в зависимости от ситуации. Она известна, по крайней мере, с периода Хань (206 г. до н.э. — 220 г. н.э.). К странам и племенам, которые нельзя было эффективно контролировать, но которые составляли внешнюю угрозу, применялся принцип «держать в ослабленной узде, не прерывая отношений» (цими бу цзе). {1846} 1846 Гончаров, 2006, с. 120–121. Его суть — принимать их послов, не пытаясь устанавливать господство или контроль, но визиты в Китай толковать как «принесение дани». Против сильных и угрожающих противников применяли принцип «с помощью варваров усмирять варваров» (и и чжи и).