Макс Вебер - Аграрная исстория Древнего мира

Рука об руку с вызванным всем этим ослаблением и замедлением процесса образования капитала шла обыкновенно (недавно очень хорошо выясненная Ростовцевым) тенденция обеспечивать удовлетворение государственных потребностей с помощью дифференциации и расширения круга лиц, отвечающих своим имуществом или своим личным положением за исполнение государственных повинностей и вследствие этого в административно-правовом смысле прикрепленных к своей социальной функции и к своему владению, что, в конце концов, и привело к тому универсальному господству литургий и munera [46], к уничтожению всего того, что во время «классической» Древности называли «свободой», которое столь характерно для так называемых «эпох упадка» античных государств.

Столь благодетельный для массы подданных порядок , принесенный монархией, был как раз смертью для капиталистического развития и всего, что на нем покоилось. Тут рабство в качестве источника капиталистической наживы (Erwerb) отступает далеко назад, образование новых капиталов в форме движимого имущества прекращается, так как стимул к этому, заключавшийся в шансах на эксплуатацию капитала падает ниже минимума, необходимого при том характере (Konstitution), какой был присущ античному капиталу, регламентированный и в административно-правовом смысле связанный, но формально, в частно-правовом смысле «свободный труд выступает на первый план экономической структуры. А где монархия, к тому же, принимает теократический характер, там еще и всегда присутствующая в таких случаях религиозная и законодательная «защита слабых» может — как это было на Востоке — превратиться в довольно крепкую границу капиталистической эксплуатации людей.

Обычными результатами этого процесса развития, поскольку он дает себя знать в области аграрной истории, является: уменьшение относительного значения плантации с покупными рабами, мелкая аренда из части продукта, как господствующая форма эксплуатации земельного владения, княжеское и наполовину частное, опирающееся на княжеское пожалование, приносящее ренты поместье ( Rentengrundherrschaft) как социально и экономически преобладающая категория владения.

Итак, в общем, самые главные препятствия, которые встречало развитие капитализма в Древнем мире, заключались: 1) в политическом своеобразии античных общин, только что нами рассмотренном; 2) в рассмотренном раньше экономическом своеобразии античной культуры, а именно — чтобы резюмировать это — в ограниченности рыночного производства вследствие ограниченной, благодаря техническим условиям оборота, (экономической) провозоспособности товаров внутрь страны и обратно, в вызванной экономическими причинами и в самом существе его лежащей непрочности (Labilität) капитала и его образования, в обусловленной техническими причинами ограниченности эксплуатации рабского труда в крупном производстве, и наконец, в ограниченности «отчетности», которая прежде всего обусловливается невозможностью строгого коммерческого расчета при применении рабского труда. (Сама по себе, технически, вовсе «не развитая частная бухгалтерия Древнего мира представляет собой отчасти банковскую бухгалтерию, отчасти запись сельскохозяйственной наличности и расширенную отчетность домашнего хозяйства: только первая имеет характер купеческой бухгалтерии; вся остальная частная бухгалтерия — насколько нам это известно — по сравнению с поздним Средневековьем еще совсем не дифференцирована, если приложить к ней мерку капиталистического контроля доходности.)

Существовавшие в древности «крупные производства» с рабским трудом вызваны были к жизни не необходимостью по существу : не способом производства , основанным на разделении и соединении труда, а чисто личными причинами: случайным скоплением человеческого товара в руках одного лица в виде его имущества. Таков истинный смысл «ойкосной» теории. Вот поэтому-то всякое «крупное производство» и остается чем-то до такой степени непрочным (Labiles). «Мытарь» [47], мелкий ремесленник, мелочной торговец являются последним словом денежного хозяйства на Востоке и в эллинистическом мире, и как раз со все увеличивавшейся неподвижностью (Stabilität) политической и экономической жизни Запада и с одновременным замедлением процесса образования капитала они, в конце концов, и здесь оказываются господами положения. Всегда, как раз в периоды «насыщенного» порядка , который как раз тождественен с неподвижностью экономической жизни, останавливается и полет капитализма.

Античный капиталистический предприниматель , которого не следует смешивать с капиталистом-рантье, занимает почти всегда довольно-таки непрочное социальное положение, за частичным исключением разве что известных периодов вавилонского и эллинистического развития, как и развития конца Римской республики и начала императорской эпохи. В классический период главный контингент их составляют метеки и вольноотпущенники. Человек, занимающийся промышленностью, в демократической общине (и как раз именно там) нередко не имеет права занимать какие-либо должности. Политически полноправный гражданин, напротив, в идеале , « чужд корысти» (Nichtinteressent), т. е. на самом деле он — рантье или же приближается к типу рантье и в «свободных» общинах всегда прежде всего (так сказать) он — «обязанный делать военные упражнения резервист» (übungspflichtiger Heeresreservist). «Антимонетаризм» государственной теории Древности, по крайней мере по существу своему, не имеет этической основы, во всяком случае, не имеет ее и отдаленно в том смысле и в той мере, в каких его проповедовала средневековая церковь, чувствовавшая антипатию к безличному и потому недоступному моральной нормировке характеру чисто «деловых» отношений. Он обоснован, прежде всего, политически: 1) соображениями «государственной необходимости» (о них будет речь в своем месте); 2) идеалами равенства граждан и «автаркии» (самодовления) полиса и 3) социально: как одно из проявлений общего презрительного отношения господствующего класса рантье к ремесленному труду и к его представителям (als Bestandteil des Antibanausentums). С другой стороны, не существовало никакого этического преображения (Verklärung) промышленного труда (Erewerbsarbeit), и слабые его зачатки мы находим только у киников [48]и у мелкой буржуазии эллинистического Востока. Той опоры, какую рационализирование и экономизирование жизни нашло в религиозно, в сущности, мотивированной «профессиональной этике» начала Нового времени, не доставало античному «экономическому человеку». Он остается в сознании своей среды и в своем собственном сознании «лавочником» (Krämer) и «мастеровым» (βάναυσος). То, что обладание собственным кораблем, нагрузка собственных кораблей собственными предметами обмена и их сбыт через посредство слуги (как это делают цари, храмы, знать приморских областей в древнейшую эпоху), а затем ответвившаяся отсюда έμπορια, т. е. производившаяся в областях морской торговли первоначально, наверное, в форме комменды, а затем и вполне на собственный счет нагрузка чужих кораблей скупленными или взятыми на комиссию товарами, считались — впрочем, всегда с оговорками — вполне почтенным занятием, когда они представляли собой, в сущности, случайное, кратковременное распоряжение капиталом (Kapitalbesitz), а не носили характера постоянного «занятия» («Betriebes»), конечно, не является возражением. Государства Древнего мира, и как раз «свободные» города-государства, были полны сословных различий среди населения и политически обусловленных различий в имущественном праве (в частности, в земельном и наследственном), которые могли сделаться и делались источником всякого рода доходов и прежде всего рент. В особенности в демократиях — стоит только вспомнить политику Афин в отношении к праву гражданства — над всеми другими интересами господствовал мелкобуржуазный интерес к рентам и к «пропитанию ». Это отношение ко всему с точки зрения рент и «пропитания» давало себя знать по политическим причинам и в монархиях, поскольку оно не сталкивалось со всемогущими фискальными интересами.