Витольд Новодворский - Иван Грозный и Стефан Баторий: схватка за Ливонию

Эти доводы привели к решению идти на Псков, невдалеке от которого, на расстоянии не более шестнадцати миль, находилась крепость Воронеч, уже занятая Баторием; к тому же к Пскову вели удобные пути. С взятием Пскова врагу был бы отрезан доступ к большей части Ливонии, не считая того, что потеря этого города, славного своим богатством и многолюдством, стала бы для русских сильным моральным ударом. Сразу решили: если осада Пскова затянется, зимовать под его стенами, а продовольствие добывать набегами на неприятельские области. Поднят был также вопрос о крепостях, лежавших поблизости к Пскову, из которых самыми важными были Себеж, Опочка и Остров.

Первую отделяли от маршрута похода обширные, непроходимые леса; поэтому опасность, исходящая от нее, представлялась ничтожной, и решено было ее не трогать. Такое же решение было принято и относительно Опочки: во-первых, ее было легко обойти; во-вторых, действия сидящих в ней русских можно было без труда контролировать из Заволочья и Воронена. Таким образом, реально угрожал успеху похода один только Остров, которым и решено было овладеть.

В Заволочье Баторий оставался до 30 августа. Здесь он произвел смотр отряду литовских татар в 600 человек под командой Гарабурды. Сюда же приезжал к нему из Витебска от трокского каштеляна ротмистр Зебржидовский с известием о том, что московский отряд, совершивший нападение на Оршанскую область, уже возвратился в Дорогобуж и что на восточной границе спокойно.

Прибыв из Заволочья в Воронен, Баторий обнародовал дисциплинарный устав, который был прочтен и отдан на обсуждение ротмистрам. Они не одобрили только одну статью, запрещавшую солдатам покидать лагерь по домашней надобности. При этом ротмистры обещали, если на то будет необходимость, остаться зимовать на неприятельской земле. Кроме того, они выразили желание узнать, кто будет великим гетманом, и просили еще раз, чтобы жалованье уплачивалось в срок. Король сразу согласился удовлетворить их первую просьбу; тут же обещал, что скоро они узнают имя гетмана, и сказал, что приложит все усилия, чтобы деньги солдатам выдавались исправно.

Должность великого коронного гетмана Баторий предложил Замойскому. Тот начал было отказываться, говоря, что он не подготовлен к ее исполнению и что для него это слишком высокая честь. Но Баторий не захотел его слушать. На следующий день, 11 августа, король сообщил о своем желании сенаторам и получил от них одобрение, после чего о назначении Замойского объявили ротмистрам. Когда надворный маршал Андрей Зборовский делал это объявление, он не сказал, как долго будет новый гетман исполнять свои обязанности: временно, только в течение предстоящей кампании, или бессрочно. Но все догадывались, зная близость Замойского к королю, что это пожизненное назначение.

Назначив гетмана, Баторий произвел смотр собравшимся войскам. Замойский при этом сам расставлял полки, объезжая их в одеянии со знаками достоинства канцлера и гетмана: в красной шляпе, украшенной пером, с печатью на шее и со знаменем на копье. Войско в итоге оказалось довольно многочисленным, оно было хорошо вооружено и, несмотря на утомительный поход, имело бодрый вид. Особенно выделялся отряд Замойского, солдаты которого носили в этом году уже не черные траурные, а голубые одежды. Литовские паны также привели с собой значительные силы [97].

В тот же день армия выступила в поход двумя колоннами. Справа двинулись литовцы, к которым король присоединил гвардию под командой Нищицкого. Разделение на две колонны произвели из‑за известия, будто где‑то недалеко появился большой отряд татар. Литовцы при поддержке гвардии должны были принять их удар. Известие оказалось верным, но татары, узнав, что идет многочисленное войско, отступили к Пскову.

Авангардом главного корпуса, состоявшим из четырех рот конницы и двух рот пехоты, командовал радомский каштелян Станислав Тарновский. Ему приказано было идти под Остров и взять эту крепостью. За Тарновским следовал брацлавский воевода Збаражский со своим отрядом и частью венгров. Он имел поручение соединиться у Пскова с литовцами, встать на дороге и не пропускать подкреплений в город.

Спустя два дня, 15 августа, выступил в поход Замойский; за ним, на следующий день, двинулся король, за которым в арьергарде следовал Фаренсбах со своими немцами.

Армия от Воронеча шла по стране населенной, изобиловавшей съестными припасами, так что лишений не испытывала. Но крестьяне с приближением воинства Батория убегали из своих деревень; в избах оставались только старики да немощные.

Крепость Остров находилась на острове посреди реки Великой, построена она была из камня, имела толстые стены, на которых по углам возвышались четыре башни, и на вид казалась неприступной. Когда жители Острова узнали, что враг близок, они сожгли, как обычно русские делали, город — при этом погибли две церкви и три мельницы — и сами все ушли в крепость.

Радомский каштелян расположился под крепостью и перекрыл псковскую дорогу, а Уровецкий с двумя ротами переправился через реку Великую и подвел шанцы к крепостным стенам.

17 августа прибыл к Острову Замойский, осмотрел, не сходя с лошади, крепость и, выбрав место для лагеря, вернулся к королю. На вид крепость казалась неприступной. После его доклада Остров пожелал осмотреть сам Баторий; он приехал вместе с Замойским вечером того же дня и разглядывал крепость, пока совсем не стемнело.

На следующий день Замойский послал островскому гарнизону грамоту с требованием сдачи. Осажденные ответили отказом. «Почему вы себе не построили своих замков? — кричали они со стен. — Зачем приходите брать наши? Но тут вам не Заволочье и не Невель…» Свои слова они подкрепили выстрелами, причем весьма меткими: потери в отряде Уровецкого, занявшего позиции ближе всего к крепости, составили только убитыми сорок человек. Ответную стрельбу, способную нанести противнику урон, поляки и венгры начали спустя больше чем через сутки, на рассвете 19 августа, когда были поставлены пушки. Венгры били по восточному углу крепости, поляки — по западному. Непрерывно стреляя в течение двух дней, те и другие сделали проломы, и можно было идти на приступ [98], но Замойский, желая сберечь солдат, неожиданно от приступа отказался; интуиция подсказала ему, что осажденные теперь станут сговорчивее.

Расчеты Замойского оправдались. Осажденные очень верили в свои каменные стены; они знали, что Баторию удавалось до сих пор зажигать только деревянные замки, и полагали, что при наличии каменных стен находятся в безопасности. Поэтому проломы в стенах привели их в уныние; после коротких переговоров вечером 21 августа крепость сдалась на милость победителя. Главное условие сдачи состояло в том, что русским позволят уйти со всем своим имуществом, причем обещан был свободный пропуск под защитой солдат Батория на протяжении нескольких миль.