Валерий Никоноров - «Свистящие стрелы» Маодуня и «Марсов меч» Аттилы. Военное дело азиатских хунну и европейских гуннов

Согласно данным письменной традиции, на Востоке в древности и Средневековье стандартный колчанный набор насчитывал 30 стрел {72} 72 Обельченко, 1992. С. 174 — 175. , хотя, конечно же, в отдельных случаях он мог быть меньшим или большим. Но в любом случае 30 или даже несколько больше стрел в одном колчанном наборе было явно недостаточно для серьезного сражения, поэтому стрелки должны были в ходе боя быстро пополнять свои опустевшие колчаны из специальных запасов и продолжать обстрел врага.

Что же касается скорострельности древних лучников, то даже по весьма приблизительным оценкам, основанным лишь на косвенных данных, она была, несомненно, высокой. К примеру, в XVII–XVIII вв. турецкие и татарские лучники были способны выпускать до 25 стрел в минуту {73} 73 Lebedynsky, 2001, Р. 177. . Уже в наши дни экспериментальным путем было установлено, что «тренированный стрелок может опустошить колчан с 15 стрелами за три минуты, а со 150 стрелами — за 30 минут» {74} 74 Литвинский, 2001. С. 116. .

Интересно, что Аммиан Марцеллин, говоря о гуннских стрелах, упоминает только те из них, которые были снабжены костяными наконечниками, с большим искусством соединенными с древками и разнообразно изготовленными (Amm. Marc. XXXI, 2, 9), что объясняется, конечно же, его особым интересом именно к этой, довольно экзотической, их разновидности. Такие наконечники, как правило, делались вручную: с помощью ножа они вырезались из толстых костей животных, а их поверхность затем тщательно полировалась; для скрепления с древком в них высверливалась втулка. Следует иметь в виду то обстоятельство, что по причине несложной технологии их изготовления костяные наконечники стрел для кочевников, особенно рядовых, действительно «являлись наиболее доступным, достаточно эффективным и распространенным средством поражения незащищенного противника в дистанционном бою» {75} 75 Ведерников, Худяков, Омелаев, 1995. С. 67. .

Но, несомненно, у гуннов времени Аммиана Марцеллина были и металлические (железные) наконечники, которые хорошо известны по находкам в археологических комплексах гуннского времени на территории Юго-восточной Европы. Примечательно, что костяные наконечники стрел в них, наоборот, пока не обнаружены, но это вовсе не означает, что сообщение Аммиана не заслуживает доверия. В частности, оно подтверждается тем фактом, что костяные наконечники стрел достаточно широко представлены в вещественных материалах культуры центральноазиатских хунну {76} 76 Худяков, 1986. С, 34 — 37, 39-42, 214 — 216; Ведерников, Худяков, Омелаев, 1995. С. 67. См. также главу 1. . Находились они и на вооружении сарматов, германцев и некоторых других населявших Европу народов. Другое дело, что такие боеголовки были предназначены для поражения не прикрытого доспехами неприятеля, и поэтому, когда гунны столкнулись в Европе с войсками, применявшими серьезную панцирную защиту, прежде всего римскими, они были вынуждены в значительной степени ограничить использование наконечников из кости (по крайней мере в боевых условиях), предпочтя им железные.

Согласно имеющимся археологическим находкам, гунны принесли с собой в Европу новые типы железных наконечников стрел, характерные для региона Центральной Азии {77} 77 Засецкая, 1994. С. 36 — 39, 208 — 209. (рис. 45, 2–10; 47, 2–77 ), — это еще один аргумент в пользу восточного происхождения основного ядра гуннского племенного объединения.

Гунны, безусловно, оказали очень сильное воздействие на римско-византийскую практику стрельбы из лука, особенно на комплекс снаряжения стрелков. В нем, прежде всего, появилось чрезвычайно грозное оружие — большой сложносоставной лук «гуннского» типа.

Оружием ближнего боя гуннам служили мечи, хорошо известные по находкам в погребальных памятниках гуннской эпохи (рис. 45,7; 46,5; 47, 1, 75; 48; 49) и по упоминаниям в письменной традиции (Amm. Marc. XXXI, 2, 9; Prise, fr. 8 D = 13,1; 15,1 B; fr 8 D = 12, IB; Merob. Pan. 11,83; ср.: Sidon. Carm. 11,298; VII, 249; lord. Get. 183; Greg. Tur. HF II, 6). В качестве дополнения к тому немногому, что известно о гуннских мечах в письменной традиции, можно привести некоторые данные из «Вальтария» — латинского переложения X в. утраченной древнегерманской героической песни, связанной с эпическим циклом о Нибелунгах. В этом произведении, приписываемом монаху из Сент-Галленского монастыря в III вейцарии по имени Эккехарт, рассказывается история трех заложников при дворе гуннского царя Этцеля (исторического Аттилы): везеготского принца Вальтера Аквитанского, бургундской принцессы Хильдегунд и знатного франкского юноши Хагена. В частности, сообщается, что, готовясь к побегу из ставки гуннов, Вальтер подпоясывается «по обычаю паннонцев (= гуннов)» двумя мечами — длинным двулезвийным с левого бока и коротким однолезвийным — с правого. Впоследствии, в бою с напавшими на него франкскими витязями, Вальтер действует сначала длинным мечом, а затем, когда тот ломается, и коротким. Можно предположить, что гунны действительно могли использовать такой набор из двух мечей {78} 78 Nickel, 1973. . Следует иметь в виду, что в основе героических преданий эпоса о Нибелунгах действительно лежит исторический факт — разгром гуннами германского племени бургундов в 437 г., поэтому некоторые военные реалии, описанные в «Вальтарии», вполне могли восходить к гуннскому времени. В этой связи примечательно, что, согласно археологическим данным, на вооружении гуннов были как мечи с длинными (до 90 см) прямыми двулезвийными клинками, так и прямые однолезвийные палаши (или тесаки; по-франкски «скрамасаксы») с клинками покороче (50–60 см). Считается, что последние появились в Восточ-ной Европе вместе с гуннами {79} 79 Werner, 1956. S. 38-46; Засецкая, 1994. С. 23 — 34; Bona, 1991. С, 175 — 176. .