Сергей Дмитренко - Морские тайны древних славян

Однако это входит в явное противоречие с текстом "Повести временных лет". Ибо, как мы уже упоминали, там венеды, жившие рядом с ляхами, не упоминаются среди славян. Следовательно, по логике Нестора, венеды славянами не являлись. В то же время там определенно сказано, что на озеро Ильмень пришли именно славяне. Также из этой летописи явствует, что славяне шли на север с юга, а именно: со стороны Дуная, а не с запада на восток — со стороны Пруссии. А из этого должно следовать, что ильменьские словене не говорили изначально на вандальском языке, и его распространение в новгородских землях напрямую связано с призванием Рюрика и его руси. И вот это обстоятельство должно нам указывать на национальную принадлежность Рюриковой руси.

Для того чтобы понять причину, по которой В. Н. Татищев делает свое утверждение о финском происхождении Рюрика, проанализируем одно из его высказываний: "Но по ясному тех древних гисторий показанию Варяги Швеция, Норвегия и Финляндия имянованы, яко Нестор, первый русский писатель, ясно показует тако: варяги суть свие, урмане, ингляне и гути. Из сего ясно видеть можно, где свие и гуты, а УРМАНЕ разумеет ФИНЛЯНДИЮ и Лапландию" [48]. Из этой фразы становится ясно, что В. Н. Татищев несколько своеобразно понимал смысл данной фразы в "Повести временных лет". У него русы — это варяги, КОТОРЫЕ назывались свие, урмане, ингляне и гути. Отсюда и Рюрикову русь следует искать СРЕДИ ЭТИХ народов.

Однако другие историки это место из летописи переводят совершенно иначе, а именно: "РУСЬЮ назывались варяги ТОЧНО ТАК ЖЕ, как ДРУГИЕ ЗОВУТСЯ свие, урмане, ингляне и гути". Отсюда, если следовать утверждению В. И. Татищева о том, что УРМАНЕ — это ФИННЫ и НОРВЕЖЦЫ, необходимо признать, что РУСЫ — это НЕ шведы, НЕ финны, НЕ норвежцы, НЕ англичане и НЕ готы, а нечто иное и отдельное от всех них, хотя и зовутся, как и прочие — варяги.

Так вот, во времена В. Н. Татищева еще не было данных о присутствии фризов в Приладожье. И получается, что в Приладожье действительно имелись две руси, а именно: условно говоря, РУСЬ ФИНСКАЯ и РУСЬ ФРИЗСКАЯ. Примечательно, что именно в Старой Ладоге, которую связывают с именем Рюрика, как раз и найдены следы фризского присутствия. И если все это принять во внимание, то тогда мы обязаны признать, что Рюрик и его РУСЬ были фризами-варягами, и тогда как бы все сходится, ибо все исторические события выстраиваются в четкую логическую цепь.

При этом возникает следующая картина исторических событий.

После разгрома новгородского войска Буривого в Карелии, варяги-финны (русь) захватывают Новгород и облагают тяжкой данью славян, чудь, мерю и кривичей.

То есть становятся полновластными хозяевами во всех новгородских землях.

Через какое-то время новгородцы (по-видимому, славяне), под предводительством сына Буривого Гостомысла, изгоняют финнов — варягов-русь за море (в Финляндию) и начинают сами управлять новгородской землей. Однако тут возникает столкновение интересов новгородских славян с интересами новгородской мери, близкородственной финской руси, которые, возможно, имели какие-то привилегии перед другими жителями Новгорода во времена правления финнов. Встает град на град. (По-видимому, здесь идет речь о мерянском угле Новгорода и славянском.) Возникает междоусобица.

Для ее прекращения славянами, кривичами, мерянской русью и чудью принимается совместное решение обратиться к ТРЕТЬЕЙ СТОРОНЕ. Что и отражено в летописи: "Тогда они стали говорить между собою: "Поищем себе князя, который бы владел нами и судил все дела справедливо". Их выбор падает на МЕСТНЫХ князей, владевших городом (или городами и землями) в Приладожье, которые не были ни русью-финнами, ни славянами, ни кривичами, ни мерянской русью, ни чудью. Их выбор пал на местных фризов из племени русое, выходцев из далеких земель, что на западе Варяжского моря. Новгородцы пошли к варягам, к русам (к руси) на Ладогу и сказали: "Пойдите княжить и владеть нами" и судите все дела справедливо.

И вот что интересно. После призвания Рюрика все пришло к миру и согласию. Значит, этот выбор устроил все конфликтующие стороны, в том числе и финнов-русов.

"К востоку от Северного лежало еще одно море, малоизвестное в Европе и довольно долго не имевшее устоявшегося названия. Кажется, первым о нем упомянул греческий путешественник и ученый IV века до н. э. Пифей из Массалии (Марселя). Мы не знаем, как называлось это море в те времена, но римский ученый I века Плиний Старший, рассказывая о путешествии Пифея, употребляет слово Метуонис. По-латыни это родительный падеж от "метуо" (страх). Море Страха.

Может быть, так его называли сами римляне? Десятка за два лет до рождения Плиния, в 5 году, "море, о котором до этого никогда не слышали" и, по словам римского историка Веллея Патеркула, стало известным в Вечном городе. О нем заговорили. Заговорили после того, как туда забрел римский флот. Римские моряки удивленно рассматривали его неприветливые берега, многочисленные острова, песчаные пляжи.

Это море называли то Коданским заливом (он дал имя городу Гданьску), то Венетским или Славянским, то Свебским, то Сарматским. Русы называли его Варяжским, а Адам Бременский, после 1068 года часто бывавший личным гостем датского короля Свена II Эстридсена и черпавший у него географические сведения, впервые дал морю имя, существующее и поныне, — Балтийское.

Благодаря бурной деятельности викингов это море быстро заняло подобающее место в маршрутах европейских торговцев. Со временем на его берегах возникают города, соперничающие с признанными торговыми центрами Севера.

С упадком "эпохи викингов" балтийские народы попытались упорядочить свои расплывчатые и зыбкие границы и свое (точно такое же) положение на морских побережьях. Дабы убедиться, что осуществить это не так-то просто, им не понадобилось много времени. Не успевали горожане обнести свое владение стеной, как у этой стены моментально появлялись пираты, прочно и с удобствами обосновывавшиеся во всех пригодных для корабельных стоянок бухтах. Особенно их привлекали укромные острова и шхеры у восточного побережья Ютландии, послужившие в свое время викингам, а теперь гостеприимно принявшие новых хозяев.

Здесь обитали славянские племена вагров, руян, прусов, вильцев, варнов, бодричей (ободритов) и десятки других, то торгующих, то враждующих друг с другом. Постоянные нападения пиратов вынуждали их строить свои города на расстоянии от пяти до пятнадцати километров от береговой черты, как это делали еще греки и римляне. Причина была та же: возможность вовремя заметить нападающих с моря, а при случае — отрезать им пути отступления.