Сергей Войтиков - Высшие кадры Красной Армии 1917-1921

19 марта Троцкий стал председателем Высшего военного совета и по совместительству — наркомом по военным делам [316]. Выбор Троцкого не был случаен: во главе всего дела обороны Советской республики теперь стоял один из лидеров партии большевиков (что было своеобразным оформлением роста значения военного ведомства). Бывший лидер «межрайонки» и председатель Петросовета, обладавший властными амбициями и умевший их реализовывать; полиглот и блестящий оратор Троцкий как никто другой подходил к должности председателя Высшего военного совета — органа, идею создания которого Троцкий в своих воспоминаниях «почему-то» приписал себе [317].

Партийный лидер во главе военного ведомства, представляется уступкой коллегии Наркомвоена, по заявлению Крыленко, пусть и наделённого «диктаторскими полномочиями», но непременно «своего партийного товарища» [318]. Представляется интересным, что, с точки зрения полемики, у членов Наркомвоена был на руках «козырь»: военкомат Петроградской трудовой коммуны свидетельствует, что Троцкий первоначально «энергично» придерживался точки зрения, что «военная власть, дело формирования, снабжения армии и распоряжение всеми военными силами в мирное время должны всецело находиться в руках Совдепов» [319].

Лев Троцкий, кстати, немедленно оценил свои новые возможности — 19 марта 1918 года на заседании СНК он поставил вопрос о замене Высшего военного совета Высшим советом народной обороны под своим председательством. Фактически предложил Ленину и его команде добровольно сделать себя военным диктатором. Предложение отклонили: «Признавая необходимым создание Общего комитета народной обороны в качестве политического и делового центра и объединение в нём морского ведомства и Народного комиссариата по военным делам, вопрос этот отложить обсуждением до более конкретного выяснения» [320]. То есть — «при первом удобном случае, при первой возможности, как только позволят государственные дела».

Однако свою идею об органе, наделённом чрезвычайными полномочиями, Троцкий всё-таки воплотил в дальнейшем. Таким органом стал созданный 2 сентября 1918 г. Революционный военный совет Республики — самый мощный коллегиальный орган высшей военной власти.

В феврале-марте 1918 года петроградская военная контрразведка отнюдь не безуспешно проводила, невзирая на недостаток финансирования и кадровый голод, агентурно-наблюдательное «Дело военнопленных». 22 февраля капитан старой армии, выпускник ускоренного курса Императорской Николаевской военной академии Иван Алексеевич Бардинский направил командующему войсками Петроградского военного округа старому большевику Константину Степановичу Еремееву доклад о расследовании «по делу военного контроля»: «За период с 4 часов 21 сего февраля мне удалось выяснить следующие вопросы, требующие самой тщательной и осторожной проверки: 1) руководящий штаб для действия германских военнопленных находится — Мойка 92–94 (Королевская Шведская миссия. — C.В.) , австрийский дом князя Юсупова (Мойка); 2) организация, снабжающая обмундированием и ружьями австро-германских военнопленных, находится — Васильевский остров, Тучков переулок, дом 5–7 (под флагом Шведского Красного Креста); 3) такая же организация — Васильевский остров, Волховский переулок, дом № 3; 4) [германская] офицерская организация, во главе которых стоит офицер Генерального штаба (вместо фамилии отточие. — С.В.) , находится на Церковной улице, причём собрание происходит в нескольких домах и в различное время; 5) собрание германских офицеров, на котором присутствовал один из агентов военного контроля, происходит также на Почтамтской улице дом № 8 квартира № 2, где также находится рота вооружённых германцев; 6) районный штаб для захвата Николаевского вокзала и Финляндского вокзала находится — Бассейная улица дом № 23–25, во главе стоит офицер Генерального штаба, прибывший недавно из Германии; 7) о[бо] всех русских гражданах, принимающих участие в организации военнопленных и оказания помощи германцам, доложу лично» [321].

То обстоятельство, что руководящий штаб для германских военнопленных располагался в Королевской Шведской миссии, не случаен: как пишет разведчик К.К. Звонарёв, ещё в годы Первой мировой войны «главная работа германской агентурной разведки против России велась из Скандинавских стран и Китая, но, главным образом, из Швеции…

Выбор Швеции в качестве центрального исходного пункта разведывательной работы всех видов против России можно объяснить следующими обстоятельствами: 1) шведские правительственные круги и высшее общество Швеции были расположены к Германии, поэтому шведские военные власти и полиция смотрели сквозь пальцы на германскую разведывательную деятельность против России; 2) германо-шведская и русско-шведская границы были весьма удобны для поддержания сношений; в этом также немалое значение» имела «однородность населения приграничных районов обеих стран; 3) самый скорый путь, связывавший во время войны Россию с Европой, проходил из России через Швецию; 4) за время войны между Швецией и Россией завязалось много торговых сношений, позволявших, прикрываясь флагом торговли, втиснуть агентов разведки среди коммерсантов; 5) через Швецию шли контрабандой в Россию некоторые товары из Германии (например, станки, медикаменты и пр.), причём, конечно, заинтересованные в получении таких необходимых предметов русские власти сознательно допускали некоторую связь с Германией, что учитывалось и использовалось германской разведкой; 6) наконец, в лице финских эмигрантов, особенно среди идейно настроенной против царской России финской молодёжи, можно было всегда найти элемент, подходящий для вербовки агентов. По данным царской контрразведки, немцы и шведы производили взаимный обмен результатами своих разведок. Выделялось то обстоятельство, что шведская полиция, почти совершенно не реагировавшая на разведывательную работу немцев, ревниво не допускала в пределах Швеции работы русской и вообще союзной разведки, направленной против Германии…

Кроме чисто разведывательных задач, германская агентура в Швеции занималась также и другими видами агентурной разведки против России, как, например, пропагандой, агитацией и активной разведкой (диверсиями. — С.В.) » [322].

С подачи военрука Высшего военного совета Бонч-Бруевича на вопросе о военнопленных заострило своё внимание высшее военно-политическое руководство. Высший военный совет получил сведения, что «в Петрограде и его окрестностях существуют организации австро-германских военнопленных» [323], и телеграфировал Кедрову: «По имеющимся сведениям, германские военнопленные в большом числе появились на железной дороге Петроград — Псков и в районе Петрограда. Находя такое положение при сложившейся обстановке крайне нежелательным, Высший военный совет просит принять решительные меры к удалению германских военнопленных как с железных дорог, так и из района Петрограда. Необходимо также организовать агентуру по наблюдению за делегациями, прибывшими в Россию по вопросам обмена военнопленных. Бонч-Бруевич, Подвойский» [324].